Кристальные лучи июньского солнца обильно заливали просторную кухню нежного кремового цвета. Купаясь в их щедрых потоках, у шведской плиты «Индезит» быстро, но без излишней суматохи орудовала хозяйка хаты — 40-летняя Лина Власовна. За столом же, накрытым широкой голубой скатертью, восседал 42-летний глава семьи, Григорий Геннадьевич. Как обычно, устроившись в центре, он смиренно ждал капустный суп со сливками, который на сей раз жена готовила не только для него, но и для неожиданно прибывшего к ним племянника, 22-летнего студента Кондрата.
— И насколько ты приехал к нам, салага? — с интересом смотря на гостя небольшим взором хитрых светло-карих глаз, спросил его Григорий Геннадьевич. — Надеюсь, на всё лето?
Его голос звучал глубоким сильным тембром настоящего бывалого матроса, коему бесстрашны всяческие стихии природы.
— Да, Григорий Геннадьевич, — промямлил Кондрат кисейным голоском. — Я хочу полностью отдохнуть от городской суеты.
— Хорошо, будем с тобой ходить на рыбалку и резаться в скат, — подмигнул тот, и, с улыбкой добавил. — И конечно же глушить славное «Клинское»! У меня в подвале его целый арсенал!
Он раскатисто рассмеялся и скромным смехом «поддержал» его и студент.
Крупный, плечистый, Григорий Геннадьевич чем-то смахивал на благородного льва. Ибо, обладая лохматой шевелюрой густых темно-рыжих волос, он имел истинно мужское лицо, с веселыми глазами (с хитрецой глядящими из-под туч густых бровей), настоящий «римский рубильник», небольшие, но похотливые бесцветные губы, и крепкий квадрат подбородка. Его плечи были широки, в рабочих волосатых руках поигрывали мускулы, а мощная грудь волнистым парусом вздымала полосатую тельняшку. На нем были широкие светло-серые брюки (опоясанные широким солдатским ремнем) и тяжелые серые ботинки.
Кондрат же был полной противоположностью сей зрелой мужественности — с плавным овалом бледного лица, темно-карими глазками, по-женски сочными красными губками и небольшим подбородком с ямочкой — он чем то смахивал на молодую девушку чем на парня. Облаченный в синюю легкую футболку, голубые джинсы (без ремня) и белые кроссовки, он казался неким спортсменом юниором. Это впечатление ещё усиливалось тем, что он обладал хоть и белыми, но весьма крепкими руками.
— Мальчишки, старайтесь не слишком налегать на пиво, — услышав их разговор, пропела им мягким голосом Лина Власовна. — А то это скажется не очень хорошо на здоровье.
Ласково улыбаясь широкой обаятельной полуулыбкой, она поставила тарелку капустного супа сначала женоподобному племяннику, а затем мужу.
— Ничего-ничего, мы крепкие! — шутливо возразил ей Григорий Геннадьевич, вновь подмигнув гостю. — Мы, мужики, сможем вылакать даже целый океан пива и ничего с нами не будет!
— Ну, как знаете, — ответила Лина Власовна, двинувшись к плите уже за своей тарелкой. — Только потом не жалуйтесь мне на боли в желудке и голове!
Взяв свою порцию капустного супа, она вернулась к ним и тоже села за стол.
Не смотря на солидный возраст, она выглядела просто замечательно. Сверкая золотистым каре пушистых волос, она обладала голубыми сапфирами больших ясных глаз (наивно глядящих из-под крыльев русых бровей), прямым курносым носом, слегка под увядшими цветком пухлых губ и, небольшим овалом немного выступающего подбородка. Она была облачена в просторный голубой халат из тонкого шелка, с белыми полосами разводов и аналогичными узорами красиво расцветающих лотосов. На стройных ногах же, были обычные синие домашние тапочки.
«Всё же какая она красивая! — кушая суп, зачарованно уставился на неё Кондрат. — Говорят, в юности она была даже актрисой… Играла в нескольких фильмах… Наверно, за ней вились целые когорты юных задрочеров… Впрочем, я, такой теневой её поклонник и сейчас…»
Невольно вспомнив от тех долгих вечерах, в коих часто дрочился на её старые черно-белыефото, он, полыхнув краской смущения, ещё пуще принялся уплетать поданное яство.
— Уммм, смак! — восторженно ухнул Григорий Геннадьевич, даже облизывая свою ложку. — Это не капустный суп, это просто манна небесная!
— Ой-ой, захваливает! — рассмеялась Лина Власовна, звонким серебряным смехом. — Самый обычный суп, который может приготовить любая домохозяйка!
— Не согласен! — с улыбкой возразил ей муж. — Ты у меня не какая-то там «любая», ты у меня самая, что ни есть, любимая!
— Да не ужели, самая любимая? — подмигнула ему жена. — Самая-самая?
— Да, самая-самая, любимая, милая, нежная!
— О, спасибо, дорогой, как мне приятно это слышать!
И, приполненные нежностью, они слегка прикоснулись губами.
«Вот это идилия! — только и подумал Кондрат, невольно смущенный сей сценой. — А у меня, вот уже второй год, так и нет девушки…»
Вместе с невольно полыхнувшим смущением, почувстовав ещё и горький привкус зависти, он опустил взор на стол, но, продолжил поедать тёткин суп — суп, коий действительно был очень вкусным!
— Ну как, хорош тёткин супчик, салага? — спросил Григорий Геннадьевич, подмигнув ему в третий раз. — Ведь, правда, он просто шедевр кулинарии?!
— Да, хорош… — смущенно пробубнил Кондрат, и, глянув на тётю, поблагодарил. — Спасибо, вам, тёть Лин…
— Не за что, родной… — тоже, не без смущения на лице, откликнулась та. — Ну, прям вы меня за смущали, мальчишки…
— А я тебя сейчас за смущаю ещё больше! — воскликнул муж, и, заговорщически посмотрев на гостя, прошептал. — Сегодня на ней нет ни лифчика, ни трусиков…
И, выдав сие, во всё горло захохотал громовым смехом! Кондрат же, невольно переглянувшись с тётей, совсем уж вместе с ней вошел в «краску»!
— Гриш, ну зачем так смущать мальчишку… — стыдливо отведя взор от племянника, сразу зашипела на мужа Лина Власовна. — Он ведь только приехал, а ты уже ведешь себя как какой-то пошлый матрос…
— Ничего-ничего, дорогая! — проговорил Григорий Геннадьевич. — Он уже давно не какой-то, как ты, говоришь, «мальчишка», а вполне зрелый юноша! Всё понимает! Ведь так, салага?!
— Д-да… — не без стеснения, ответил Кондрат, не поднимая на них своих глаз. — Я всё понимаю…
Они замолчали, и, наконец-то полностью предались обеденной трапезе. Однако, несколько минут спустя, Лина Власовна, внезапно сославшись на то, что ей ещё надо помыть в спальне окна, вновь оставила их одних за столом.
— Смутилась-то, жинка… — усмехнулся Григорий Геннадьевич, доедая свой суп. — Поэтому так и смоталась… Подумаешь, сказал что она без трусов… Как-будто здесь собрались все чужие…
— Я думаю, что вы, всё же спошлили… — не смело вступился за тётю Кондрат, так же оканчивая трапезу. — Это для нас такие вещи обычная шутка, а для женщин это огромный конфуз…
— Да, что «вы» такое говорите?! — изумленно, съязвил «матрос», кидая на него удивленный взгляд. — «Спошлил», «конфуз»… Какие слова! Да, учитывая то, что я люблю её — ей ни должно быть стыдно! Я же это не со зла! Вот не поверю, что ты, например, совсем не подкалываешь свою девушку!
— А у меня и нет девушки… — тихо ответил Кондрат, устремив глаза в пол.
Услышав сие, Григорий Геннадеьвич просто обалдел на месте, однако, взяв себя в руки, спросил:
— И как давно, нет, Кондрат?
— Уже почти два года… — ещё тише отозвался тот.
— Ну ты и даешь, салага! Такой красивый, высокий и статный, а без баб почти целых два года! Ладно, понимаю, если бы ты, эти года, мотал бы в армии, но… ты же у нас студент! Интеллигенция! Нет, парень, так не пойдет, надо срочно тебе подыскать тёлочку, а то, и мне как-то сразу на душе стрёмно стало…
— Где искать? Здесь?
— Нет-нет, в нашей деревне все лишь глубокие старухи… Хотя, впрочем, есть одна женщина…
— Кто?
— Моя Линочка…
— Тётя Лина?!
Не веря своим ушам, Кондрат изумленно уставился на «матроса» своими «лупами» карих глаз.
— Да, именно! — невозмутимоподтвердил Григорий Геннадьевич. … — Я понимаю, что она младшая сестра твоей матери, и, моя жинка, но… что ещё остается делать в такой ситуации? Конечно если она тебе не нравится, то…
— Нет-нет, тётя Лина мне нравится! — с выплеском волнения, сам для себя неожиданно перебил его Кондрат. — Просто, она же мне тётя — это будет инцест… Да и не согласится она, наверное…
— Ну и что — инцест?! — удивился «матрос», взъерошивая свою рыжую голову. — Кто об этом узнает? Здесь все свои! А насчет согласия — не беспокойся, Линочка у меня очень послушная женушка…
— И, вы, что… даже не будете ревновать?!
— Ради такого дела — один раз стерплю!
Не зная что и сказать, Кондрат, чувствуя в груди растущее волнение, лишь смущенно потупил взор.
— Ну, так что, пойдем, посмотрим, как управляется с мытьем моя Линочка? — с недвусмысленной усмешкой спросил его Григорий Геннадьевич, тут же вставая из-за стола.
— Что, прямо сейчас?! — изумился Кондрат, чуть не подскочив на стуле.
— А чего ждать — у «моря погоды»?! Давай, вставай, салага! Труба пионера зовет!
Не смея перечить сему здоровенному «матросу», студент встал и, вскоре, послушно последовал за ним в их супружескую спальную комнату. В спальню, в которую, некоторое время назад, удалилась его сильно смущенная «безтрусая» тётка.
Когда они вошли, то, действительно застали Лину Власовну за «мокрым» делом: поднявшись на стул, да поставив ведро воды на подоконник, зрелая блондинка умело протирала мокрой тряпкой стекло большого окна.
— Ой, мальчики! — сразу заметив их, не без удивления «вспорхнула» она своим приятно льющимся голосом. — Вы уже до кушали мой супчик?!
— До кушали, дорогая, — ответил за двоих Григорий Геннадьевич, хитро толкая мощным плечом Кондрата. — И, сразу пришли осведомиться — может нашей любимой «кормилице» нужна какая-нибудь помощь?
— Да, нет, дорогие… — отозвалась женщина. — Впрочем, если только сменить в ведре эту грязную воду…
— Ну, с этим мигом справится наш салага! — воскликнул «матрос», и, грозно глянув на студента, тут же отдал приказ. — А ну, юнга, принеси моей жинке чистую воду!
— Принесу… — пролепетал Кондрат, и, робко взглянув на возвышающуюся тётку, добавил. — Я мигом, тёть Лин…
Схватив ведро воды, он, с не унимающимся волнением в груди, бросился вон из спальни. Однако, не прошло и минуты, как он, вновь воротился сюда, принеся тёте новую воду.
— Спасибо, Кондрат… — вспыхнув сияньем широкой улыбки, поблагодарила его Лина Власовна. — Ты очень хороший, исполнительный парень…
— Хороший, он то хороший… — проговорил Григорий Геннадьевич, опускаясь на один из стульев. — Но, вот только что-то с вами, бабами, ему так и не везет…
— В смысле? — непонимающе уставилась на него супруга, невольно прервав своё мытье.
— В прямом смысле! — воскликнул «матрос». — Он сам мне только что признался, что не занимался сексом целых два года! Представляешь, в таком молодом возрасте и… целых два года!
— Ну… — окрасилась «розой» смущения женщина. — Думаю, дорогой, это его личное дело…
— Личное?! То есть, ты, дорогая, готова спокойно закрыть глаза на проблемы любимого племянника?! Нет-нет, думаю, мы теперь просто обязаны помочь ему решить эту проблему!
Лина Власовна снова непонимающе уставилась на супруга своими большими голубыми «озерами».
— Чего вылупилась?! — уже с недовольством заорал на неё он. — Да-да, именно ты и решишь проблему Кондрату!
— Но… — пошатнулась на стуле зрелая женщина. — Он же мой племянник… Сын Вероники…
— Никаких «но»! — отрезал супруг. — Мы уже все решили! Ты будешь с ним трахаться и точка! И, трахаться прямо сейчас — немедленно! Один раз разрешаю тебе сию измену!
Не веря своим ушам, Лина Власовна взметнув «лупы» на лоб, так и застыла на месте! Григорий Геннадьевич же, решительно подтолкнул к ней Кондрата:
— Ну, давай, салага, действуй! Спусти её с этого стула, ибросай в кровать! Помни — на ней нет никакого нижнего белья!
Сам не веря себе, Кондрат, под набат собственного сердца, подошел к не менее взволнованной тётке, и, подав ей руку, помог снизойти на пол.
— Ну, и что встали?! — крикнул уже на обоих Григорий Геннадьевич. — Начинайте трахаться! Даешь горячее порно! Внимание, инцест: зрелая тётя спасает от сексуального голода любимого племянничка! Да, ещё «спасает» под руководством своего мужа! Ну, давай же, вперед-вперед-вперед!
«Это какое-то безумие!» — только и подумал Кондрат, однако, под сим громогласным напутствием «матроса», словно во сне подвел Лину Власовну к кровати, на которую, вскоре, и… сел рядом с ней.
— Ну, давай уже, действуй, салага! — продолжал орать Григорий Геннадьевич, начав даже нервно подергиваться на стуле. — Раздень её, вали, и, еби-еби-еби до умопомрачения! Ну, что-же ты?! Не будь как «целка с яйцами»!
Услышав последнее — Кондрат, боясь смотреть курносой тёте в глаза — всё-таки начал действовать, ловкими движениями пальцев, в один миг расстегнув на её халатике целый ряд пуговиц!
— Вот, во-оот! — довольно протянул за его спиной «матрос». — Теперь сними с неё халатик с плеч и вали прямо в кровать! После, уже следуй инстинктам! Действуй, салага!
— Нет! — наконец вырвался нервный вопль из алых уст Лины Власовны. — Прошу вас не надо! Что вы делаете?!
Однако, Кондрат, строго следуя приказу её супруга, одним рывком сорвал с неё халатик и толкнул её в кровать — глухо ухнув, зрелая блондинка только и успела прикрыть руками свои белоснежные прелести!
— Ах, молодца! — радостно визгнул Григорий Геннадьевич, и, тут же грозно рыкнул на супругу. — А ну быстро убрала руки с «вымени»!
И, на сей раз, уже Лина Власовна, пусть и со всхлипом, но все-таки подчинилась ему: убрав руки, она вмиг обнажила взволнованному взору племянника свои массивные белоснежные сиськи, кои, ощутив свободу, сразу слегка раздались в разные стороны!
Кондрат же, увидев сие тёткино «богатство», окончательно потерял голову! Сдавшись инстинктам, он, в один миг обхватил эти прелестные «зефиры» (увенчанные крупными перламутровыми сосками!) и принялся нещадно мять, перекатывать, да терзать их будоражащую нежную мякоть!
— Нет, прошу, нет… — вновь запротестовала Лина Власовна. — Прошу, Кондрат, не надо…
— Молчи, женщина! — снова прикрикнул на супругу Григорий Геннадьевич. — Что ты всё ломаешься будто девственница?! Говорили же тебе, что у парня почти два года не было никакой бабы! И, как любимая тётка, ты обязана ему помогать! По-сему, лучше расслабься и получай удовольствие…
— Да, тёть Лин, расслабьтесь… — ласково улыбнулся ей и наглый «лапальщик». — Не бойтесь, я не сделаю вам больно…
С сими словами, он, мягко сдвинув пальцами её «холмы», прильнул пухлыми губами к глубокой ложбинке и, опустившись ниже, стал не спеша покрывать её небольшой жирок живота россыпью легких поцелуев!
— Но, это же неправильно… — уже тише возразила Лина Власовна, практически оставшаяся всего в одних белых тапках. — Это такой грех… Как я буду смотреть в глаза Веронике…
Однако, Кондрат — больше не слушая тётку, как и рулады её странного мужа — ловко соскользнул на колени и, нырнув меж её толстеньких ног, прижался лицом к темно-русым кущам её паха! Прижался, тут же облизнув её лепестки половых губ, в коих, сразу похотливо за елозил кончиком своего языка!
— А-ааах! — сразу же ахнула на кровати зрелая женщина, ощутив меж ног сей пронзительный орган вкуса племянника. — Ай-ааа!
— Да, вылежи ей «киску», вылежи! — поддержал его начинания Григорий Геннадьевич. — Если потечет, значит она все-таки хочет тебя!
Возбужденный Кондрат продолжал буравить языком горячее тёткино лоно. Просто пьянея от подзабытого им запаха женского естества, он, ухватив снизу пышную сдобу её ягодиц, всё глубже и грубее проникал в её горячую «сокровищницу». И… всего через