Introduction
Далеко-далеко, омываемый водами теплого южного моря раскинулся остров Лас-Лупанарас. До недавнего времени этот поистине райский уголок был неизвестен широкой публике и пребывал в забвении, почти заброшенности. Все население острова составляло от силы полсотни скудно живущих аборигенов, говоривших на нигде более не известном языке, напоминающем итальянский и испанский одновременно. Аборигены жили рыбалкой, собирательством и разведением некоторых видов экзотических растений, на большой земле не встречающихся. Никакого регулярного сообщения с цивилизованными местностями у Лас-Лупанараса не существовало, и чужаки появлялись здесь крайне редко, но принимаемы всегда были с неизменным радушием. Любой из островитян был готов разделить с неожиданным гостем кров и пищу, а также предложить ему любую из женщин в своем доме — будь то дочь, жена, сестра или даже мать. Так как островитянки были весьма красивы, чистоплотны и искусны в любви, гости редко выказывали недовольство здешними обычаями. Но если по случаю среди гостей оказывались женщины, местные ждали от них точно такой же приветливости по отношению к себе, что встречало понимание уже не всегда.
Когда-то давно кораблекрушение выбросило на Лас-Лупанарас семейную пару из далекой восточноевропейской страны. Их приняли, обеспечили всем необходимым и даже выстроили для них хижину в рекордно короткий срок. Первые дни муж и жена жили почти счастливо, насколько вообще могут быть счастливы люди, вырванные из привычного окружения и практически не имеющие шансов туда вернуться. Потом супруга начала жаловаться. Местные мужчины, особенно молодые, проявляли к ней недвусмысленный интерес и бывали крайне озадачены отказом. Муж попытался поговорить с Жуаном. Вообще у аборигенов не наблюдалось никакой видимой власти, каждый жил сам по себе, благо тропические условия и отсутствие каких-либо опасностей вполне это позволяли. Но Жуан — старый, сухой и жилистый, смуглый почти до черноты, с неизменной трубкой в зубах и вечно сощуренными глазами, был кем-то вроде местного старейшины. С ним советовались о сложных делах, к нему водили на лечение заболевших, к нему же обращались за разрешением изредка возникавших между местными споров, иногда он отправлял какие-то непонятные обряды.
Жуан выслушал его, сдержано улыбаясь и время от времени кивая, в продолжение всего разговора попыхивая трубкой, набитой каким-то местными корешками. Дым клубами поднимался к потолку хижины. Он был то сладковатый, то пряный, то горчил, временами от него начинала кружиться голова и путаться мысли, но в следующую секунду новый клуб приносил с собой отрезвление. Человек с большой земли то и дело сбивался, поглощенный не столько проблемами своей супруги, сколько мыслями о том, как одна и та же смесь все в той же трубке может быть такой разной.
Когда он закончил, старейшина снова улыбнулся и похлопал его по плечу, пообещав, что все будет хорошо, и проблемы кончатся.
День муж с женой провели спокойно. Наблюдая за занятой повседневными делами женщиной, он думал, что жизнь на заброшенном острове пошла ей на пользу. Его жена всегда считалась красавицей, но здесь она словно преобразилась. Талия стала уже, живот — идеально плоским, а грудь словно бы потяжелела и округлилась, прибавив не меньше пары размеров. Кожа приобрела красивый золотисто-коричневый оттенок, а движения стали неспешными, плавными и величественными. Перед сном, он трахнул ее три или четыре раз — с тех пор, как они оказались здесь, это стало для него обычным делом. Она принимала его жадно, быстро подмахивая бедрами и издавая громкие, чувственные стоны. Потом они заснули.
Он проснулся среди ночи от шума и сдавленных криков. Дернулся, пытаясь вскочить и с удивлением понял, что опутан по рукам и ногам. Было довольно светло — горели принесенные кем-то масляные лампы. Вокруг было многомужчин. Они были деловиты, но веселы. Кто-то сдержано посмеивался. На полу лежало несколько бурдюков с пальмовым вином.
Его жена, абсолютно голая, сидела на коленях у одного из местных. Она закусила нижнюю губу и закрыла глаза, а тот с довольной ухмылкой периодически припадал губами к ее шее, оставляя засосы, и грубо шарил обеими руками по роскошной груди, время от времени резко, с явным намерением причинить боль, дергая ее за соски. Жена коротко всхлипывала при каждом таком рывке. Пара совершала ритмичные движения, и он сразу понял, что его жену ебут. На ее лице застыла гримаса отвращения и обиды, но и без того он знал, что это происходит против ее воли — за годы брака их чувства друг другу не охладели. Чувствуя дикую, почти звериную ненависть к этим ублюдкам, он снова рванулся с лежака, пытаясь разорвать путы, вскочить на ноги. Но не преуспел. Кто-то заметил, как он дергается и засмеялся, показывая пальцем. К нему подошли, похлопали по плечу — на удивление мирно, почти ободряюще. В губы ткнулась горловина бурдюка с вином. Он сжал зубы и отвернулся.
Между тем, ебарь столкнул его жену с себя коротким, сильным толчком в спину. Она вскрикнула и упала на четвереньки. Он выпрямился — поблескивающий от соков член торчал колом! — и схватил ее за волосы. Принужденная развернуться, она ткнулась лицом в член насильника. Он потянул ее голову вперед, явно желая воспользоваться ее ртом. Женщина замотала головой и получила несколько чувствительных оплеух. Он бил ее и назвал шлюхой, брезгующей их гостеприимством, думающей, что ее жалкие дыры годятся на что-то лучшее, чем обслуживать людей, которые приняли их и дали им все. Его голос был монотонным, он словно совсем не чувствовал ярости. Но, тем не менее, угрожал ей, клялся, что если она не будет послушной и старательной, то он вскроет ей брюхо и бросит заживо подыхать на солнцепеке, и та же судьба ждет ее муженька. К нему присоединилось еще несколько местных, все с уже торчащими мощными пенисами, и они тоже лупили женщину раскрытыми ладонями наотмашь, оставляя на холеном теле синяки. Картина в свете масляных ламп была гротескной.
В конце концов, она расплакалась и взяла в рот. Сосала, давясь и всхлипывая, чувствуя как на грудь текут слезы и слюна, а на затылок давила неумолимая мужская рука, в лицо тыкались еще и еще члены, шлепали по ее щекам и лбу, столпившиеся вокруг мужчины отпускали грязные комментарии. Когда первый кончил, выплеснув солоноватое семя ей глотку и заставив все проглотить, она стала сосать следующему, а потом еще и еще. Она не знала, сколько членов побывало в ее рту и сколько спермы она выпила. Колени ныли, а челюсти вот-вот должно было свести от усталости. Ночь казалась бесконечной.
Она почти обрадовалась, когда ее вновь поставили на четвереньки. Ведомая все так же за волосы, она сделала несколько шагов и оказалась над лежащим на спине мужчиной. Уже почти без принуждения она опустилась на его член и начала двигаться. Спустя всего несколько мгновений, ей сильно надавили на плечи, заставляя податься вперед и вниз, и она почувствовала, как между ягодиц потекло что-то прохладное, жирное и маслянистое, а следом ощутила прикосновение к анусу. Никогда раньше у нее не было анального секса, но протестовать она не посмела, со страхом ожидая вторжения. К ее удивлению, боли не было. Мужчина слегка помассировал розочку заднего прохода пальцами, смазывая его неизвестной жидкостью, потом нажал членом, легко войдя в ее прямую кишку и почти сразу начав ритмично двигаться. Может быть, отсутствие боли и легкость проникновения объяснялись свойствами неизвестного вещества? Ее шпилили в два смычка, кончали в вагину и в задний проход, а потом сменялись новыми и новыми мужчинами. Она была уверена, что за эту ночь каждое из ее отверстий опробовали все мужчины острова.
Когда все было кончено, ее, почти бесчувственную, подняли на руки и поволокли клежаку мужа. Уложили промежностью к его лицу. Он дико ругался и вертел головой, но ему со смехом зажали нос. А потом стали лупить жену по ягодицам. Давай, шлюха, весело кричали ей, давай, хуже будет, угости мужа, не вся же сласть тебе, давай, если не хочешь чтобы все повторилось заново. Не помня себя от унижения, она напряглась, и, в конце концов, из ее влагалища в рот мужа хлынула смесь ее собственных соков и семени множества мужчин. Их бросили в хижине вместе с пустыми винными бурдюками и догоревшими лампами. Оклемавшись через какое-то время, она развязала мужа.
Конечно, сначала он кипел от ненависти, а она хотела умереть от отчаяния, но что было делать? Бежать некуда, справиться с целым племенем — нереально. Пришлось учиться жить с произошедшим.
С этого дня она никому не отказывала. Все через два дня муж застал ее с соседским сыном, красивым парнем лет семнадцати. Он стоял, приспустив штаны, а она сидела возле его ног, обсасывая торчащий член. Время от времени они обменивались пустыми фразами — что-то о погоде и видах на рыбную ловлю, как будто эта беседа проходила за чашечкой чая, а не во время минета.
На удивление, отношение местных к ним совершенно не изменилось, оставаясь таким же ровным и внешне дружелюбным. Им по-прежнему не отказывали ни в какой помощи, а женщины других мужчин были также доступны для него, как его собственная — для всех остальных. Они подчинились законам Лас-Лупанараса.
Прошло много лет и на острове появилось много чужих людей. Они приплыли на больших кораблях, а позже стали прибывать еще и вертолетами. Как выяснилось, остров приобрела крупная фирма. Здесь было решено создать курорт мирового класса. Деньги были вложены большие и план успешно выполнен. Был выстроен порт и вертолетная площадка, остров быстро покрывался сетью отелей, пансионатов, увеселительных и медицинских учреждений, торговых точек и прочая, и прочая. Местные жители как-то потерялись в этой суете, и вскоре никто уже не мог бы сказать, куда подевалось странное племя, некогда населявшее эти края. Может быть, воспользовавшись открывшимися возможностями, они отправились на большую землю? А может, просто остались в тихом до сонной одури прошлом? Кто знает…
Лишь двое давних пришельцев, за прошедшие годы ставших неотличимыми от приютивших их некогда аборигенов, все еще оставались здесь. Странно, но годы словно не имели над ними власти. Он по-прежнему выглядел крепким мужчиной средних лет, а она — зрелой красавицей, источающей сексуальность. Устроившись на работу в обслугу одного из отелей, они внимательно наблюдали за происходящим. За ушедшее время они многое поняли и еще больше чувствовали. Совсем не простым было неизвестно куда исчезнувшее племя и вовсе не мертвыми были мрачные руины, расположенные в глубине покрывающих остров джунглей. Ровно как неспроста забытый всеми остров вдруг привлек чье-то внимание и на глазах превращался в сверхпопулярный курорт.
В первый же сезон Лас-Лупанарас посетило огромное число народа, и в дальнейшем с каждым годом отдыхающих тут становилось все больше. Слава острова росла, но совсем не многие знали, что с отдыхающими тут сплошь и рядом происходят странные вещи…
Chapter One
На Лас-Лупанарас Загибины приехали на две недели. Вика, хрупкая тридцативосьмилетняя брюнетка, подтянутая и гибкая, словно девятнадцатилетняя девушка, сорокалетний Сергей — ее супруг, крепкий мужчина с волосатым торсом, и половозрелые оболтусы Стас и Владик — их сыновья, девятнадцати и семнадцати лет соответственно. В отеле «Рай земной» им выделили уютный двухкомнатный номер, в котором дальнюю комнату с выходом на небольшой, с изящными металлическими перилами балкон решено было отдать сыновьям, а ту, что располагалась ближе к выходу в общий коридор, заняли родители. Разложив вещи, и приведя себя в порядок, семейство ринулось осваивать новые территории.
Несмотряна ранний час, народа вокруг было немало. Всюду царило веселое оживление, суетня и разноязыкий гомон. Солнечный свет щедро лился с небес, наполняя пришельцев из северной страны радостью и жизненной энергией. Повсеместная растительность была густой и насыщенно-зеленой. Энергичная, но ненавязчивая музыка звучала из репродукторов — все предвещало великолепный отдых.
Однако же Вика наметанным глазом женщины, несущей ответственность за сразу трех особей мужского пола, быстро выявила в окружающей благостной действительности сильно портящие общую картину детали. Практически все особы женского пола вокруг были в купальниках, что само по себе вряд ли могло удивить, но вот то, что словно сговорившись все они выбрали купальники минимально возможных размеров, не скрывающие совсем уж ничего, было просто возмутительно. Вдобавок поведение отдыхающих! Тут и там можно было наткнуться на целующиеся, обнимающиеся, а то и откровенно лапающие друг друга парочки и что хуже всего не только парочки! Едва выйдя из своего корпуса, Загибины наткнулись на симпатичную темно-рыжую даму, сидевшую на скамейке у крыльца. По обе стороны от нее расположилось двое смуглокожих парней значительно меньшего возраста. Один целовал красотку в губы, ненавязчиво сжимая ее грудь. Другой присосался где-то в районе шеи, одновременно шаря ладонью по внутренней поверхности бедер. Вика ощетинилась как кошка, и, схватив сыновей за руки, поспешила прочь. За день такие ситуации повторялись не раз и не два. Однажды, проходя тенистой аллеей, достойная женщина даже услышала из непроглядно-густого кустарника ритмичные шлепки и сдавленное дыхание, постепенно переходившее в сдержанные стоны двух человек.
Конечно, курортная обстановка всегда предполагает определенную вольность нравов, но здесь всего этого было как-то чересчур, с перехлестом, словно всех, прибывших на остров, охватили неудержимые приступы сатириаза и нимфомании. Сергей понимающе ухмылялся, а Вика мрачнела, раздумывая как сохранить нравственность своего семейства в такой экстремальной обстановке. У нее даже мелькали мысли о необходимости уехать отсюда как можно скорее, но она гнала их прочь. Путевка обошлась им потрясающе дешево, что тур-оператор объяснял редкостной популярностью Лас-Лупанараса у туристов, вызванной небывало благоприятным климатом и крайне высоким уровнем комфорта, предоставляемого отдыхающим. И это оказалось правдой. Выделенный им номер был просторным, аккуратным и чистым, снабженным телевизором, холодильником и кондиционером. Прислуга оказалась вежливой, расторопной и при этом практически незаметной. А сам остров, помимо солнца, моря и зелени, предлагал отдыхающим изумительное обилие аттракционов, бассейнов, аквапарков, лавочек и иных торговых точек, где было, казалось все, что нужно отдыхающему, и многое-многое другое, включая сауны, грязевые ванны, экскурсии… Загибины сбились с ног, пытаясь хотя бы поверхностно осмотреть все в первый же день, и Вика прекрасно понимала, что отдых такого класса за столь смешные деньги они больше нигде не найдут. Мысль об отъезде была оставлена.
Прогуливаясь по Лас-Лупанарасу Вика не раз и не два ловила на себе более чем пристальные мужские взгляды. Это сердило, но странным образом было и лестно — понимать, что даже в такой вольной атмосфере ты способна недвусмысленно заинтересовать столь многих… К тому же, многие мужчины тут были вполне ничего и однажды Вика с изумлением поймала себя на том, что заговорщицки подмигивает пялящемуся на нее высокому белокурому парню. Очевидно, общая разлагающая атмосфера каким-то образом действовала и на ее собственное подсознание. «Дурдом какой-то», — думала женщина, останавливаясь возле небольшого магазинчика, торгующего одеждой. Тут она купила себе панаму, солнечные очки и два микроскопических клочка ткани, которые лишь по недоразумению