Я всегда просыпаюсь рано.
За те два года, которые я живу на побережье, я так привыкла каждое утро бродить по этому пустынному берегу, что не представляю, как смогу когда-нибудь оставить эти места. Летом, когда даже самый сильный ветер с моря всегда тёплый, я открываю глаза, вскакиваю с постели и, не обуваясь, а накинув лишь лёгкий сарафанчик, иду гулять.
Шесть утра. В этот ранний час на берегу никого не встретишь. Наш дом стоит в отдалении от остальных жилых построек; единственный наш близкий сосед, старый Фред, просыпается очень поздно и его ставни всегда закрыты, когда я прохожу мимо его окон. На море видны лодки рыбаков, которые выходят в море, но все они живут далеко от нас и я никого из них не встречаю. Я совсем одна…
Мои босые ноги грузнут в песке, волосы треплет ветер, а я шагаю вперёд. Я миную домик Фреда, миную какие-то старые полуразвалившиеся деревянные постройки, перевёрнутые лодки, миную всё, что напоминает о присутствии здесь человека и наконец попадаю в свою любимую часть побережья, пустынную и необитаемую. Сколько я помню свои утренние прогулки, людей я здесь видела всего один раз; даже рыбацкие лодки сюда не заплывают. Слева от меня гряда скал, справа — синее-синее море. Моя длинная тень движется впереди меня и уводит меня всё дальше и дальше от дома…
Гряда скал поворачивает вправо и подходит почти вплотную к линни воды. Босые ноги шлёпают по отмели, и я иду дальше. Дорогу перекрывает большой и высокий камень, одним краем плотно прилегающий к скалам, а вторым заходящий далеко в воду. С этой стороны на него не вскарабкаться — слишком отвесный склон, поэтому я захожу в воду и обплываю его по морю. Холодная вода бодрит, заставляя окончательно проснуться.
По другую сторону от камня продолжается тот же ландшафт — скалы тянутся вдоль берега насколько может видеть глаз. Я никогда не ходила дальше.
С этой стороны склон у камня не такой отвесный, и я легко взбираюсь наверх. Верхушка у него плоская, как-будто специально сделанная для того, чтобы там можно было прилечь. Я сбрасываю с себя мокрый сарафан, и остаюсь совсем нагишом. Вокруг ни души, никого, кто бы мог меня увидеть.
Мне нравится это ощущение, чувство единения с природой. Морской ветер ласкает моё молодое тело, от этого по коже бегут мурашки, а мокрые волосы развиваются на ветру. Я стою на самом краю, сзади меня скалы, а слева, справа, спереди — бескрайнее море. И ни души.
Я зажмуриваюсь, расправляю руки и падаю вниз в холодную воду. Сердце замирает от ужаса, пока я лечу. Когда я оказываюсь в воде, я не тороплюсь выныривать, а жду, пока вода сама вытолкнет моё тело на поверхность. Поплавав на спине, я снова взбираюсь на камень и снова прыгаю. Проделав это раз десять, я опять вылажу наверх, усаживаюсь на самый край, свесив ноги вниз, и приступаю к занятию, без которого не обходится практически ни одно моё утро.
Моя рука плавно опускается между слегка раздвинутых в стороны ног и нащупывает киску. Грудь мгновенно реагирует: покрывается гусиной кожей, а соски твердеют. Я закрываю глаза, средний палец ложится на клитор, а указательный и безымянный — на половые губки. Я начинаю делать плавные движения вверх-вниз и чувствую, как волосики на киске постпенно покрываются густой влагой. Запрокидываю голову назад и, закусив нижнюю губу, продолжаю движения.
Когда киска становится совсем мокрой, я неглубоко засовываю пальчик внутрь, и мои движения становятся ещё более ритмичными. Палец двигается внутри влагалища, вызывая ни с чем не сравнимые ощущения. Из груди вырываются стоны, а дыхание учащается. На время я улетаю из этого мира.
Кончив один раз, я обычно не успокаиваюсь. Я откидываюсь назад, укладываюсь на спину и развожу в сторону ноги. Одна рука инстинктивно ложится на грудь, начиная ласкать её, вторая — на лобок, и я принимаюсь его массировать. Я постанываю, выгибаю спину, сжимаю свою грудь. Пальцыопускаются ниже… Вторая рука скользит по животу и тоже спускается вниз, пальцы разводят половые губки в стороны, открывая мою дырочку так широко, как только можно.
Впереди меня море. Оно — свидетель всего. Только ему я доверяю свой секрет, только оно знает, чем я занимаюсь каждое утро на этом безлюдном необитаемом берегу.
Я ввожу в киску два пальца, неглубуко, чтобы не повредить девственную плеву. Места там мало, пальчикам тесно, но киска с удовольствием принимает их. Я начинаю двигать рукой, трахая себя и постепенно ускоряясь. Я вожу пальцами вверх-вниз, а время от времени кладу всю ладонь к себе между ног, сжимаю киску и массирую её, двигая рукой из стороны в сторону.
Через двадцать минут таких утренних упражнений, я получаю второй оргазм, гораздо более сильный, чем первый. Моё тело сводит сладкой судорогой, стоны разносятся эхом по округе, и я ещё минут десять лежу, приходя в себя. Отдышавшись, я вскакиваю, одеваю сарафан и прыгаю в воду. Помывшись и поплескавшись, я выхожу на скалистый берег и бреду домой.
Так начинается мой день.
*
Меня зовут Сьюзи. Вот уже два года, как я с родителями переехала на побережье. Мне восемнадцать, в этом году я заканчиваю школу, правда я в неё не хожу. Ближайшая от нас школа находится в небольшом городке в нескольких милях от нас, а транспорт туда от нас никакой не ходит. Папа каждое утро ездит туда на свою работу на машине, он мог бы возить меня по утрам, но привозить меня обратно после занятий некому. Короче, родители решили, что лучше всего мне обучаться дома, самой. В начале семестра я еду в школу, беру список всего, что нужно за эти полгода выучить, получаю в библиотеке нужные книги, а в конце семеста еду сдавать экзамены.
До того, как мы сюда переехали, мы жили в городе, большом, грязном и шумном. Я ходила в школу, у меня были друзья, подруги, у родителей была работа. Потом заболела мама. Папа долго бился, пытаясь найти хорошего врача, но маме становилось только хуже. Наконец нам посоветовали сменить климат, и мы укатили сюда, к морю.
Первое время я ужасно тосковала. Умоляла родителей забрать меня назад, в город. Непривычная для меня тишина давила на меня, особенно по ночам, когда я оставалась одна в тёмной комнате. Но прошло два месяца, и я настолько влилась в здешнюю атмосферу, что когда мы с отцом поехали в город забирать какие-то документы, я не смогла там прожить и двух дней — на второй день с головной болью я просила отца скорее вернуться. Мама тогда сказала, что я «окончательно исцелилась».
Я полюбила этот берег, и полюбила одиночество. Ещё в первый месяц своего пребыванию тут я пристрастилась к утренним прогулкам, правда тогда они заканчивались более скромно. Бродя по этому безлюдному песчаному берегу, простирающемуся в обе стороны, я чувствовала, что рождена для этого места. Я всю жизнь ждала встречи с ним, сама о том не подозревая. Я влюбилась в это море и песок.
Я не тосковала, хоть и большую часть времени была совсем одна. Я мало общалась с родителями, но отношения у нас были хорошие. У отца была большая библиотека, которую он собирал на протяжении всей жизни, и я пристрастилась к чтению. Диккенс, Гюго и Достоевский были моими любимыми писателями. Я частенько вылазила на чердак, садилась перед слуховым окном, через которое было видно море, и могла просидеть там целый день с книгой в руках.
Однажды утром в первый год нашей жизни тут я по своему обыкновению забрела в пустынную часть берега и увидела двух людей — мужчину и женщину. Они были абсолютно голые и занимались любовью прямо на песке. Мужчина был лет тридцати пяти, крепкого телосложения, с чёрными с проседью волосами, мускулистыми руками и грудью, женщина — лет двадцати, маленькая и хрупкая, тоже черноволосая. Она стояла на коленях на песке, упершись руками об землю, а он проникал в неё сзади, обхватив руками её талию. Женщина стонала, закрыв глаза, то опуская голову,то запрокидывая её назад. Иногда она поворачивала лицо к своему партнёру, и он долго целовал её в губы, не прекращая своих движений.
Парочка была так поглощена своим занятием, что никто не заметил моего приближения. Я подошла к ним метров на десять, прячась за выступы у скал, как вдруг мужчина поднял глаза и увидел меня. Он остановился и сказал:
— Смотри, Джилл, тут девочка, — и снова принялся за дело. Джилл подняла голову и, увидев меня, вскочила, открыв своего возлюбленного во всей его красе на моё обозрение. Его член был, видимо, уставший от долгого любовного акта, поэтому он не торчал, а свисал вниз. Тем не менее он был колоссальных размеров. Джилл схватила покрывало и прикрыла своё тело, а мужчина и не думал прикрываться. Он стоял, расправив плечи, наблюдая за мной. Безмолвная сцена продолжалась секунд тридцать, в конце концов я бросилась бежать.
Стоит ли говорить, что увиденное потрясло меня до глубины души? В школе у меня были отношения с мальчиками, но они доходили обычно только до поцелуев, и лишь однажды мы с моим другом трогали друг друга через трусики.
Cледующие несколько дней сцена на пляже занимала все мои мысли. Во мне боролись две половинки: с одной стороны я испытавала какое-то даже отвращение к тому, чего свидетелем стала, с другой — вопреки всякой логике и здравому смыслу мне хотелось думать об этом снова и снова. Я целыми днями прокручивала у себя в голове эту сцену. Постепенно мои мысли становились более смелыми, и я начала фантазировать. Сначала я представляла Джилл с её возлюбленным, потом стала подставлять на её месте себя.
Я бродила по дому, по окрестностям, предаваясь своим фантазиям. Бывало, сяду где-нибудь в доме, на кухне или в прихожей, пытаюсь сосредоточиться на чём-то постороннем, но мысли летят туда, на тот песчаный берег… Мимо проходит мама:
— Сьюзи, что с тобой?
Открываю томные глаза, встаю и плетусь к себе в комнату.
— Всё в порядке, мама, просто я не выспаась.
Захожу в комнату, снимаю шортики или сарафанчик, а трусики мокрые.
Постепенно впечатления улеглись, я стала забывать о том происшествии. И вот однажды ночью я лежала и не могла уснуть. Красочные картинки снова замелькали у меня перед глазами, я видела себя с мужчиной в разных позах на том песчаном берегу. Я стала постанывать от непреодолимого желания. Наконец я зажала подушку между ног и крепко прижала её к своей киске. Я стала двигать тазом, так что киска заскользила по поверхности подушки. Я возбудилась так, как ещё никогда не возбуждалась. Трусики полетели на пол, а я уселась на подушку сверху и начала на ней ёрзать. Она была мягкой и маленькой, поэтому приходилось прижимать её руками, чтобы получить максимум удовольствия. Дыхание участилось, а по спине катились капельки пота. Так продолжалось минут тридцать, пока я обессиленная не повалилась на кровать и не уснула.
Проснулась я рано утром в таком ужасном состоянии, как будтно не выспалась вовсе. Я даже пропустила утренню прогулку в тот день. Надев валяющиеся на полу трусики и накинув сарафан, я спустилась вниз позавтракать и поздороваться с родителями, потынялась по двору и пошла снова наверх. Не в силах больше терпеть я бросилась на кровать, рука полезла в трусики, пальцы нащупали мою щёлку, которая моментально стала влажной, и начали активно её массировать. Я закрыла глаза и потеряла счёт времени. Новые, до этого никогда не испытанные ощущения нельзя было сравнить ни с чем доселе мне известным. Накануне ночью я испытывала нечно подобное, но во много раз слабее, теперь же я была на седьмом небе. Я испытала свой первый в жизни оргазм.
Я не сразу услышала, что меня зовут. Открыв глаза, я увидела, что надо мной стоит моя мать и с ужасом за мной наблюдает. Я вскочила с кровати в панике и поправила сарафан. Безмолвная сцена продолжалась минуты две, наконец мама сказала:
— Приведи себя в порядок и зайди ко мне, — и вышлаиз комнаты.
Не могу передать, какой стыд меня охватил! Я металась по комнате, не зная, что мне делать. У меня всегда были хорошие отношения с родителями, и мысль о том, что я их чем-то разочарую или расстрою всегда терзала мою душу. Я уже не понимала, как несколько минут назад я могла так низко пасть, думать о таких отвратительных вещах и делать такие ужасные вещи.
— Господи, как я могла?! — повторяла я себе. Я переоделась и низко склонив голову пошла к маме.
Конечно, с мамой мы помирились, я пообещала, что я больше никогда не буду позволять себе даже мыслей, которые не подобают юной девушке. Мама долго рассказывала мне про целомудрие и чистоту, про идеал, к которому должна стремиться всякая женщина, про семейное счастье, которого не достигнуть без усилий над собой. Я рыдала и искрнее раскаивалась, мама плакала тоже, и часа через три мы разошлись по своим комнатам, уверенные, что то, что произошло сегодня — просто маленькое недоразумение, которое больше никогда не повторится. Но не тут-то было.
Несколько месяцев я жила в такой гармонии с самой собой, что совсем забыла о том неприятном происшествии. Но однажды мне приснился сон, сон, в котором я занималась любовью с незнакомым мужчиной. Красочный сон, так похожий на реальность. Проснувшись, я обнаружила, что на улице глухая ночь, а моя ночнушка мокрая в области киски. Все мамины запреты и увещевания показались такими несерьёзными и несущественными, что я опустила руку в трусики и принялась себя ласкать. Я снова получила потрясающий оргазм, и на этот раз мне никто не мешал им насладиться. Заснула я с улыбкой на губах.
Следующие несколько месяцев прошли для меня в муках совести. Признаться матери во всём мне не хватало духу, и я так и продолжала временами предаваться всё более смелым фантазиям, а временами раскаиваться и обещать себе больше никогда ничего подобного себе не позволять. Я мастурбировала где-то около двух раз в неделю, обычно по утрам, когда заходила на пустынную часть берега.
В одну из своих поездок в школу я познакомилась с девочкой Энн, своей ровесницей. Она жила в городе, но мечтала о жизни у моря, поэтому она с удовольствием приезжала ко мне в гости. Родители были рады, что я общаюсь со сверстницей, всё-таки хоть какая-то социализация. Она гостила у меня по несколько дней где-то раз в месяц. Энн рассказывала, как живут подростки в городе. Я призналась Энн в том, что мастурбирую, а она сказала, что тоже этим регулярно занимается, и что вообще этим занимаются все девочки в нашем возрасте. Оказалось, что она уже давно не девственница, и живёт довольно активной половой жизнью — встречается с одним парнем, а спит с другим. Каждый свой приезд она рассказывала мне всё новые подробности своей половой жизни, и я стала мечтать о том, чтобы когда-нибудь переехать в город.
Так прошло около полутора лет, и мои муки совести постепенно сошли на нет. Я соблюдала осторожность, и за всё время у мамы не появилось ни малейших подозрений. Утренняя мастурбация превратилась в моё регулярное занятие, без которого я не представляла своей жизни. У меня есть любимое место — большой камень на берегу, куда я направляюсь каждое утро. Он находится недалеко от того места, где я когда-то встретила занимающихся любовью мужчину и женщину. Я люблю сидеть на нём, поджав под себя поги, и смотреть на то место, где они тогда находились. И мечтать, что когда-нибудь снова их встречу.
*
Мой отец каждое утро ездит в городок милях в пяти от нашего дома — там он выполняет какую-то бумажную работу в какой-то юридической конторе. Кроме того у него есть дополнительный источник дохода — это аренда лодок. У нас есть несколько обычных лодок и несколько моторных, отец скупал их по дешёвке на всевозможных аукционах и затем приводил в приличный вид.
Несмотря на то, что живём мы далеко от других поселений, клиенты у нас бывают регулярно. В летний сезон у нас