21.00
Квартира, задуманная как гнездышко, но напоминающая логово. Звонок в дверь.
— Привет. Хорошо выглядишь, — сказал Он, открывая, — Я соскучился.
И подумал: «Нет. Поручать обе фуры Степанычу не буду. Поворовывать стал, сукин кот…»
— Спасибо, — сказала Она, снимая плащ, — А у тебя усталый вид. Что-нибудь случилось?
И подумала: «Не забыть потом заскочить в дежурную аптеку. Аспирин, валидол и эти… как их…»
— Случилось. Моя киска опоздала на пять минут — и мир стал крениться набок, — сказал Он, доставая бутылку вина, — Еще семь минут, и стало бы одним «Титаником» больше…
«А кому, кроме Степаныча?… Чужим — боязно, среди своих он лучше всех…»
— Прости, Котик… — сказала Она, забираясь в кресло по-детски, с ногами, — Я ведь у тебя деловая женщина…
«Как же называются эти таблетки?… Надо позвонить маме, спросить еще раз…»
— Просить прощенья на коленях тебе, рабыня, суждено… — промурлыкал Он, наливая полные бокалы, — Но прежде… Вот… Твое вино…
«А со Степанычем поговорить за бутылкой водки, набить морду по-дружески, не сильно, может, и исправится… Решено. Завтра же… Чтобы товар не стоял…»
— Ах, государь, — Она потешно заломила руки, — И без вина душа раскаянья полна…
«Мама что-то совсем расклеилась. Надо сегодня пораньше вернуться… А завтра повожу ее по нормальным докторам, хватит уже в поликлинике уродоваться…»
— И все же — выпей для начала. А потом приступим к покаянным процедурам, — Он подал ей личный пример, двумя глотками осушив свой бокал.
«Дрянь вино… А девчонка хороша… А Степаныч — сукин кот, завтра с ним разберусь»
— За тебя, Котик… Расти большой… — Она тоже выпила залпом и закурила, ожидая опьянения, как поезда в метро, чтобы продремать на лавке до конечной.
«Сладкое вино, тьфу… Сколько раз ему говорила, что не люблю такое!»
— Еще? — Он потянулся за бутылкой.
«Тихо сидим. Надо музыку поставить…»
— Конечно, милый. Ты же знаешь, как я люблю сладкое! — Она взяла бокал в свободную от сигареты руку и чередовала бесполезное с неприятным, улыбаясь.
«А Котик, похоже, и впрямь устал… Напрасно приехала… И в аптеку не заскочила…»
22.30
Весь подъезд, от охранника на первом этаже до уборщицы на чердаке, слушает Гарри Мура. Наши герои допили вторую бутылку вина и только что устали танцевать.
— Ну, что ж, — сказал Он, садясь в кресло, — Время покаяния пришло…
И подумал: «Надеюсь, сегодня она не будет кусаться…»
— Я готова, мой господин, — Она опустилась на колени в позе кающейся грешницы. И даже сложила ладони вполне благопристойным образом. Только кусочек живого теста, который она принялась раскатывать, был из другой оперы.
«В лесу родилась… елочка… в лесу она… росла… росла… так… так…»
— Съешь меня, — улыбнулся Он. — Так, кажется, говорил пирожок?
«Надо сделать музыку потише… Мешает…»
— Да. Вот только понять бы, какая сторона — уменьшительная, а какая — увеличительная… — Она лизнула его «пирожок», больше похожий на гриб, сначала с одной, потом с другой стороны шляпки…
«Пора подстричься. Надоело отплевываться от собственных волос…»
— С какой стороны ни лизни — увеличится… С какой ни укуси — уменьшится… , — пробормотал Он севшим голосом…
«Господи, какая пошлость… гадость… дрянь… Любимая сказка дочки…»
22. 45
Возня на полу в кромешной тишине.
— Милая, родная моя… — прошептал Он, жмурясь от света в конце тоннеля, по которому толчками вел своего крота…
И подумал: «Милая, родная моя…»
— Милый, родной мой… — эхом откликнулась Она, сочась сладкой берестой вокруг его ствола…
И подумала: «Милый, родной мой…»
23. 15
Бокал вина «на посошок», сигарета просто так, тишина.Слышно, как охранник на первом этаже трахается с уборщицей под Гарри Мура.
Домовой, задуманный, как птенчик, глядит из-под дивана желтыми волчьими глазами.
— Мне хорошо с тобой… — прошептал Он. — Придешь завтра?
И подумал: «Хотя, какое, к черту, завтра… Со Степанычем надо разбираться…»
— Постараюсь. — сказала Она. — Я тебе днем перезвоню. Мне с тобой тоже очень, очень хорошо…
И подумала: «На метро успеваю. В аптеку завтра с утра забегу, перед работой… Не забыть днем позвонить сюда и сказать, что не смогу…»
— Хруммм, — сказал Диван.
И ничего не подумал.
«Когда они угомонятся, наконец?…» — подумал Домовой.
И ничего не сказал.
© Mr. Kiss, Сто осколков одного чувства, 1998—1999гг