— Что это такое? Нет, ты мне скажи, что это такое? — казалось, из прекрасных глаз Мадлен сейчас выскочат молнии.
Она с силой бросила мои распечатки проекта кафе в Стонсбери на дубовый стол.
— Это же детсад прямо какой-то! Тебя надо наказать! И я накажу! — женщина резко выдвинула ящик стола и достала оттуда… кожаную плётку.
Дверь позади меня стукнула, пропуская невидимого мне посетителя. Я почувствовал запах духов: «Филомена собирается в поход». Такими духами пользовалась единственная женщина в сто этажном здание. Это была секретарша Мадлен по имени Джози. Джозефина демонстративно щёлкнула ключом, закрывая дверь изнутри. Неслышно подойдя ко мне со спины, она прошептала мне на ушко:
— Мышь, не сопротивляйся! Делай, что говорит Мамочка и, все будут в шоколаде…
Затем она с силой облапила своими пятернями мой зад, впившись в него когтями, и сказала Мадлен: «Думаю, десяти ударов будет достаточно?», — секретарша резко выдернула ремень из моих брюк и подала его директору.
— У меня есть плётка? — подивилась экзекуторша, — зачем мне его ремень?
— Пусть сам выберет, — заговорщицки подмигнула женщина.
— Приспусти брюки и упрись руками о стол, — сказала моя любовница из лифта, — сделай выбор.
Сказать, что я был растерян — не сказать ничего. Я начал догадываться, что две женщины решили сыграть со мной в какую-то ведомую только им сексуальную игру. Что будет, если я откажусь? Вероятно, я потеряю эту работу. Но для меня сейчас не это было главное. Непонятно почему я сильно возбудился. Я был уверен, что дело вовсе не в моих распечатках, им просто хотелось унизить мужчину. Самое интересное было то, что я хотел этого унижения. Я чувствовал, что кончу сразу, как только плётка опустится на мою задницу.
Я сделал виноватую мину, будто проштрафившийся школьник на уроке и, приспустив джинсы с бельём почти до колен упёрся руками о стол, закрыл глаза в ожидании экзекуции.
Я слышал, как мой работодатель обошла офисную мебель, взмахнула плёткой, начала меня наказывать. Её удары были вовсе не больными, а сексуальными. С каждым я возбуждался всё сильнее и сильнее. В тоже время, Джози, подлезла под меня и взяла моего воина в рот, плотно обхватив его своими прелестными губками. Она начала сосать, демонстративно причмокивая. Да так сильно, что я едва сдерживался, чтобы не кончить ей в рот.
Мадлен прекратила экзекуцию и со словами: «Твоя очередь», отодвинула подругу. Та взяла мой ремень и продолжила экзекуцию, приговаривая: «Я научу тебя хорошо работать и сдавать работу без опозданий и точно в срок!». Мне показалось, что говоря это, она едва сдерживала смех.
Директор ухватилась обеими руками за мои шары и так страстно мяла их, и перекатывала, что я был готов отстреляться, не сходя с этого места. К тому же она брала в рот и резко отпускала моего дружка с таким громким звуком, что я едва сдерживался, чтобы не кончить. Затем она встала во весь рост, отталкивая меня от стола и нагнув мою голову, яростно присосалась к моим губам:
Её поцелуи были тоже звонкими и чувственными. Я открыл глаза. Обе женщины были совершенно голые. Их лица раскраснелись. Глаза были бешенными и выражали сексуальное вожделение.
— Ты молодец! — сказала Мадлен, — держишься. Другой бы давно кончил, — и она вновь опустилась на колени, и принялась доставлять мне наслаждение своим прелестным ротиком и язычком с удвоенной энергией.
Джози давно бросила ремень и кусала моё тело сзади: спину, опускаясь постепенно ниже. Вскоре она добралась до поясницы и ещё пониже. С каждым её укусом я вздрагивал. Но это было так приятно и ново, что мне хотелось ещё и ещё.
Я полностью потерял контроль над собой. Из моего горла извергся звериный рык, и я стал кончать прямо в рот Мадлен. Джозефине тоже досталась немалая толика моего любовного сока. Поняв, что опаздывает, она резво крутанувшись, выхватила мой источник прямо изо рта уначальницы…
Мы сидели напротив друг друга совершенно голые. Мои любовницы тяжело дышали их тела, лица были покрыты бисеринками пота. Они желали большего. Они ещё недополучили того, чего им страстно хотелось.
— А теперь накажи меня! — секретарша подала мне ремень, — мне это необходимо! Накажи! — встав с кресла, она опёрлась ладонями о стол и, сильно прогнувшись, выставила напоказ свой немаленький зад. Я наказал её. Она кричала: «Ещё, ещё! Сильнее!». После пятого удара, я, заподозрив неладное, раздвинул её симпатичные булочки. Из заднего отверстия торчала небольшая петелька. Потянув её, мне с лёгкостью удалось извлечь оттуда пять голубых шаров соединённых между собой. Выудив последний, я с силой вошёл в неё сзади.
Ей это положительно нравилось. Ухватив её за бёдра, стал с огромной скоростью сношать секретаршу. Она исходила криком: «Ещё! Сильнее! Глубже!». Директор не оставалась безучастной к происходящему и взгромоздившись на стол, позволила мне лизать свою истекающую любовным соком пещеру страсти, прижимая мою голову с силой и вращая бёдрами, доставляла себе небесное наслаждение.
Троелюбие кончило одновременно. Мы вновь восседали на креслах, попивая ледяной сок из высоких бокалов, появившихся не понятно откуда с помощью сладких ручек секретарши.
Мадлен подала мне плётку:
— Накажи меня! Накажи! Я хочу этого! Накажи больно, — затем она встала в позу у стола, и я здорово отхлестал её. Впрочем не так уж больно. Вскоре я обладал ей, как тогда в лифте. Но перед нами не было зеркала. Теперь на столе стояла Джози, а я доставлял ей наслаждение языком.
Впоследствии, мы часто играли в нашу игру с наказанием. И я узнал главный секрет женщин. Они были сёстрами. Отец был общий, а матери разные. Эта была их игра, ещё со времён юношества. Но став взрослыми им требовалось разнообразия. Я был лучший игрок на их поле, и они с радостью приняли меня в свою команду…