От автора
Этот рассказ, надеюсь, будет интересен тем, кто любит длинные сюжетные повествования. Потому что сюжет здесь на первом месте. Хотя сексуальные сцены, и весьма откровенные, присутствуют.
Часть 1
На Скалистый я попал случайно. Сломавшаяся там метеостанция относилась совсем к другому департаменту. Но их электронщик был в отпуске, и наше начальство между собой договорилось, что починю все я. Меня, само собой, никто даже не спросил. Но я все же поехал, и дело было так:
Я как раз написал заявление об увольнении. Пришел с ним к шефу. Тот подписал с двухнедельной отработкой, которую я и должен был оттарабанить на Скалистом. Мои возражения шеф отбил красиво. Мол, тебе все равно 2 недели работать. И я могу тебя здесь оставить, и только руку на прощанье пожать. А можем подписать увольнение по соглашению сторон. И получишь тогда не только за эти 14 дней в двойном размере, но еще и оклад сверху. Умел он, сука, замотивировать! Но я все же поторговался. Попросил 2 оклада, и в итоге сошлись на полутора.
В тот же день я получил все документы и расчет (не возвращаться же потом за ним!), и вертолет понес меня за горизонт…
Метеостанция острова Скалистый была одной из самых старых. Открыли ее еще при Сталине. Потом дважды модернизировали. В середине 90-х — закрыли, а спустя 10 лет запустили в эксплуатацию вновь. Я знал, что живет и работает там женщина, которая попала в эти ебеня в 1990-м году после техникума. Тогда ей было всего 19. Поехала она туда с мужем за романтикой. Ну как же! Большой и теплый дом, приусадебный участок, и только они одни посреди бескрайнего сурового океана. Свежий морской воздух, рыбалка и практически полная свобода.
Через несколько лет она родила муж двух дочек-погодков, и семья стала полноценной. Но потом финансирование прекратилось, снабжения практически не было, и муж подался на сейнер на заработки. Да так и сгинул в неизвестном направлении. Она уехать не могла: не бросать же своих коз и уточек. Осталась сначала с дочками, живя натуральным хозяйством. А потом, когда девочек забрали на материк в школу-интернат, совсем одна.
Но сейчас, как мне рассказали, штат метеостанции был расширен до 4-х человек. С хорошей зарплатой и льготами вроде бесплатных путевок в южные санатории и богатой медстраховки Светлана Сергеевна, так звали эту мужественную женщину, была начальником станции, а ее вернувшиеся после окончания школы дочки — сменными специалистами. Не хватало только электромеханика, чтобы чинить оборудование…
Я сошел с трапа, а затем помог пилотам выгрузить оборудование для ремонта и несколько ящиков с неизвестным содержимым. Винтокрылая машина легко взмыла в воздух и быстро удалилась в сторону материка, чтобы вернуться за мной лишь через 2 недели. Я огляделся.
Остров был почти круглой формы и возвышался над водой метров на 20—25. Насколько я мог судить, со всех сторон его края круто обрывались вниз. Почва была каменистой. Тем удивительнее было видеть неподалеку ухоженный огородик соток на 20. Плантация была разбита на безукоризненно ровные грядки, проросшие сочной зеленью, и со всех сторон обложена насыпью из валунов. Между огородом и старым давно не действующим маяком располагалась группа капитальных каменных строений, сложенных из светло-серого, почти белого камня. Меня никто не встречал, хотя о моем прибытии здесь точно было известно. Не став дожидаться, я подхватил самый тяжелый ящик и пошел по огороженной хлипким кустарником дорожке в сторону приземистого здания под низкой двускатной крышей, бывшего, очевидно, жилым домом.
Я был уже почти у самого порога, когда мне навстречу вышла молодая симпатичная женщина в голубом рабочем комбинезоне. На вид ей было лет 28—30. «Боже, — подумал я, — что же с ними тут суровый климат делает?!». Я решил, что это одна из дочерей начальницы станции. Зная, что девушке должно быть лет 18—19, я искренне посочувствовал ейиз-за того, что выглядела она минимум на 10 лет старше. Поставив ящик на землю, я, как можно жизнерадостней, поздоровался:
— Здравствуйте. Вы, должно быть, дочь Светланы Сергеевны? А где Ваша мама? Я электромеханик. Николай Павлович. Можно просто Николай.
Девушка заразительно захохотала, продемонстрировав белоснежные зубы, и долго не могла успокоиться. Я же пребывал в полном недоумении, относительно причин такой реакции.
— Не… не обращайте внимания, — давясь от смеха проговорила незнакомка, — Это… Ой порадовал… Не могу…
Она пыталась вновь стать серьезной, но мой озадаченный вид смешил ее все больше и больше. На шум из дома выбежала совсем юная девчушка в легком светлом платьице. Ветер подхватил подол и начал нещадно трепать его, обнажая почти целиком стройные белые ножки.
— Мам, что случилось?!
— Мама?!, — вырвалось у меня.
Женщина, наконец, взяла себя в руки и, вытирая рукавом выступившие слезы, объяснила девушке.
— Знакомься, Настен, это нам механика прислали. Николай. Представляешь, Насть, за дочку меня принял!
— А-а-а. Здрассте, — улыбнулась Настя, и тут же, заробев, убежала обратно в дом.
— Это моя младшая. Мужчин редко видела, вот и стесняется.
— Так Вы — Светлана Сергеевна?
— Можно просто Света, — улыбнулась женщина и протянула мне руку.
Ее руки… Они объяснили многое, но не все. Рукопожатие Светы было не по-женски сильным, а кожа на ладонях — грубая и мозолистая. Ясно было, что этим рукам досталось в жизни немало. Но зато все остальное…
— Да уж, — грустно сказала женщина, прочитав по моему изменившемуся лицу мои мысли, — Руки не уберегла. Зато все, что Вы тут видите, вот этими самыми руками сделано.
— Вы простите. Женщин не принято спрашивать о возрасте, но…
— Мне 44, — не дала договорить Светлана, — Моложе выгляжу?
— Намного!, — с неподдельным восхищением ответил я
— Да уж верю, раз за дочку меня приняли. Еще раз спасибо. Польстили.
— Но как?!
— Алеуты сюда иногда заходят, рецепт подсказали. Здесь в августе тюлени стоянку устраивают во время миграции. Вот я и пользуюсь случаем, запасы пополняю. Крем делаю из смеси жира детенышей и спермы взрослого самца. Ну и еще кое-какие ингридиенты. Бью две туши, не больше. Так что вред минимальный. Зато польза, как говорится, налицо.
— Не то слово, Светлана!
— Ладно, заговорились. Скоро штормить начнет…
— Откуда вы знаете?, — перебил я ее, глядя на мирное безоблачное небо.
— Поживите тут с мое, тоже узнаете. Часа через полтора затянет. Так что тащите оборудование на станцию, — она махнула в сторону маяка, — а остальное — в дом. Помогать Вам, уж извините, не стану. Есть другие дела. Зато в качестве компенсации гарантирую вкуснейший ужин. Идет?
— Само собой!, — согласился я и поднял с земли ящик.
Пока я сновал туда-сюда, сгибаясь по пути наверх под тяжестью ноши, я все время замечал в окне дома две любопытные мордочки, с интересом наблюдавшие за мной из-за занавески. Вторая дочка, как я заметил, тоже была очень симпатичной, и мне не терпелось с обеими познакомиться.
Я закончил как раз тогда, когда небо покрылось серыми рваными тучами, усилился ветер, и начал накрапывать дождик. Светлана все время, пока я работал, тоже не сидела без дела. Она копошилась на огороде, укрывая посадки от грядущего шторма дощатыми щитами, и закрепляя их здоровенными камнями. Дом встретил меня теплом, уютом и щекочущим ноздри приятным запахом еды. Ужин действительно был роскошным. Богатые дары моря дополнялись молодой картошкой и неимоверным количеством разнообразных домашних заготовок. А также очень ароматной крепкой настойкой, улучшающей настроение и развязывающей язык.
— Спирт я сама делаю, из картошки, — пояснила хозяйка, — разбавляю дождевой водой и настаиваю на шишечках.
— Каких шишечках?
— Кусты тут видел? Колючие такие. Вот с них шишечки. Тут, кроме этих кустов, да травы пожухлойничего и не росло раньше. А все деревья, что Вы видели, вот … этими самыми руками посажены и выхожены.
— Отличная настойка, — честно похвалил я, — дадите с собой бутылочку?
— А зачем? Оставайся с нами, да и пей на здоровье.
Настя с Леной прыснули в ответ на предложение матери. Но она, кажется, говорила серьезно.
— А чего? Ты сейчас безработный. А у меня ставка электромеханика свободная. Зарплата большая, деньги тратить некуда. Только в отпуске. Спутниковое телевидение есть. Связь, интернет. По участку все здесь уже сделано. Поддерживать только, но это несложно, когда привыкнешь. Живи, да радуйся.
— Я подумаю, — осторожно ответил я, чтобы не обидеть Светлану.
— Подумайте. Время есть. Может, через 2 недели сам не захочешь уезжать.
Она пристально посмотрела мне в глаза, вынудив отвести взгляд. Упал он на дочек. Девочки были свеженькие, как полевые цветы, и выглядели моложе своих лет. Как я уже знал, Насте, старшей, было 19. Лена была на год младше. Но не знай я этого, я дал бы им на 2—3 года поменьше. Тоже крем?
Девушки были одеты в светлые цветастые ситцевые платьица самого простого покроя. Причем Лена, очевидно, донашивала свой наряд за старшей сестрой. К тому же она была заметно крупнее Насти, и платье ей было мало. Груди в нем было явно тесно, да и подол по длине был на грани приличия. Но девушку это ничуть не смущало. Складывалось ощущение, что она искренне не понимала, какое воздействие оказывает на мужчину своим внешним видом. Волосы у сестер были расчесаны на прямой пробор и убраны в две озорные косички по бокам. Нимфетки, да и только!
Мне показалось, что Светлана заметила, какими глазами я пожираю ее дочек, но никакого недовольства по этому поводу я в ней не заметил. Зато я ощутил неловкость, и чтобы преодолеть ее, попросил добавки основного блюда.
— Слушай, давай уже на «ты»? Я себя старухой чувствую от этого «Светлана Сергеевна», — непринужденно предложила хозяйка.
— Ну давай…
— Добавки я тебе не дам. Не хочу, чтобы ты объедался. Баня поспела, и на полный желудок туда идти не рекомендую.
— Баня?
— А ты как думал. Это моя гордость! Сама поставила. Сама печку сложила. И на улицу выходить не надо. Крытый коридор прямо из дома ведет. Иди первый, а потом мы с девочками.
Баня была роскошной. Жар — фантастическим. Был даже настоящий березовый веник! Как я позже узнал, ради этих веников Светлана специально высадила за маяком, с подветренной стороны, небольшую рощицу. Деревья прижились, хоть и росли не прямыми, а фантасмогорически скрюченными. Но аромат был самый настоящий — березовый! Также позже я узнал, что ради того, чтобы порадовать меня банькой, Света извела изрядную часть всего запаса дров. Вообще, аборигенши могли позволить себе такое удовольствие не чаще раза в месяц. Но чего не сделаешь ради гостя?
Я вернулся истомленный и распаренный. С удовольствием тяпнул предложенную рюмку настойки и в изнеможении растянулся в кресле.
Дамы мылись очень долго. Видимо растягивали удовольствие. Первой появилась Света. Вся раскрасневшаяся, довольная и от этого выглядящая еще более молодой. Ее дочки подзадержались, и я решил, воспользовавшись случаем, расспросить о них поподробнее.
— Как им тут? Не скучно?
— А о чем скучать, если они жизни другой не видели?
— Как так? Они же в интернате, на материке учились?
— Нашел тоже цивилизацию! Это интернат для детей народов севера. На краю рыбацкого поселка. Только там рыбу давно никто не ловит. Половина населения бухает, а другая — на пастбищах оленьих круглый год. Они там единственными русскими были. Даже учителя, и те из местных.
— А в отпуск ты их не вывозила разве?
— Какой отпуск? А животину я на кого оставлю?
— Ну в лагерь можно было отправить, или в санаторий какой-нибудь. Мне говорили, что с путевками сейчас без проблем.
— Ох, Коль. Да они же у меня чистенькие, наивные. Были помладше — сами нехотели ехать. А сейчас я их не отпущу. Их же любой парень с материка, даже неопытный, раскрутит на что угодно. Они же поверят всему! Побалуется такой моей девкой и бросит. И это в лучшем случае. А в худшем — привезут в подолах из этих санаториев, как пить дать!
— Свет, но так все равно нельзя! Ты же их не будешь всю жизнь рядом держать?!
— Да понимаю я все, Коль. Но как их одних в мир выпустить?! Был бы мужик рядом — я бы его на хозяйстве оставила, а сама бы с ними поехала, чтобы объяснить, что к чему. Чтоб подготовить как-то. А так… , — она махнула рукой и залпом опрокинула рюмку настойки.
— Да неужели они уж такие наивные? Телевизор же смотрят! Интернет есть, ты говорила.
— Это есть, но не работает. Наладить некому. А наивные — это не то слово! Вот ты знаешь, что я им в бане втолковывала?
— Откуда?
— Что им нужно одеться после. Что в доме мужчина, и нельзя в дом после бани полуголыми шлепать, как они привыкли. А не сказала бы — запросто бы пришлепали!
— Да ладно?!, — не поверил я
— Вот тебе и «да ладно»! У них в интернате одни девочки были. И учителя тоже. Пацанов своих оленеводы туда не отдают. Это в совке обязаловка была, а сейчас…
— Почему не отдают?
— Во-первых, чтобы лишние руки были. Мальчики там сызмальства работают. А во-вторых, из-за армии. Парней раньше прямо со школьной скамьи туда забирали. А обратно уже никто не возвращался. Побывают на большой земле, хоть и в воинской части, посмотрят, какая жизнь вокруг, послушают сослуживцев, и оседают в городах. Не хотят уже обратно к оленям. Вот такие дела.
— Мрак.
— Не мрак. Такая жизнь…
— Свет, ты не думала отсюда уехать?
— 100 раз думала. Но я ведь тоже уже, как инопланетянка. На материке столько всего поменялось за эти 20 лет. Как я там жить буду? Да и на какие шиши? Это ж квартиру надо купить, машину…
— Вот тут ты не права. Во-первых, в управлении есть программа отселения…
— … Ага! Квартира в Магадане?, — саркастически перебила она
— … А во вторых, этот твой крем. Да за него столичные муклы любые деньги будут готовы заплатить!…
— … И всех ларгов (вид тихоокеанских тюленей) истребят! Не хочу! Я одного детеныша в сезон забиваю, и то сердце кровью обливается! Ты бы видел, как их мамки переживают, плачут, ищут их потом по всему берегу… Ладно! Хватит о грустном. Девочки возвращаются. Добавки-то хочешь еще?
— Расхотелось после твоих ларгов.
— Тогда давай еще по одной и спать. Завтра работы много.
* * *
Ночью она пришла ко мне сама. Бесшумно скользнула под одеяло и прижалась своим податливым обнаженным телом. А потом зашептала в ухо, обдавая горячим влажным дыханием:
— Ты не прогоняй меня, Коленька. Ты только ляг на спину, а я сама…
Она сняла с меня трусы, и погрузила мой быстро твердеющий член в свой мокрый горячий рот. Она сосала так жадно, что было похоже, словно умирающий от обезвоживания путник, вышедший из пустыни, припал к источнику живительной влаги и не может оторваться. Однако, Света все же оторвалась. Но лишь для того, чтобы взгромоздиться на меня, и оседлать мой ствол с невероятной страстью женщины, у которой черт знает сколько времени не было секса. Она кончила почти сразу, но не остановила своей бешеной скачки, продолжая раз за разом насаживаться на меня с максимально возможной амплитудой. Она делала это почти молча, лишь коротко постанывая при каждом движении. И даже накрывший ее второй оргазм не заставил ее открыть рот. Она лишь протяжно замычала, сдавила мои бока своими бедрами и вцепилась в мою грудь коротко стриженными ногтями. Да еще ее вагинальные мышцы начали судорожно сокращаться, словно выдаивая мой член.
— Ты… ты можешь еще? Я хочу еще!, — зашептала она немного погодя.
— Могу, но…
— Что «но», Коленька?
— Я могу кончить…
— Кончай в меня, милый. Не бойся. Ты не станешь отцом. Не со мной. Кончи в меня. Как ты хочешь? Хочешь сверху? Хочешь, я встану рачком?
— Давай так,