Для тех кто не знает, в Израиле парни служат в Армии три года, девушки два. При попадании в армию первая вещь, как и в любой армии, которую надо незамедлительно освоить, это выполнение всех приказов старших офицеров. Яна и Таня, в детстве эмигрантки из СССР, обе предчувствовали, как трудно было переносить жизнь в армейских казармах, да ещё в несносную жару. Итак, первые дни в армии. Кудрявые девушки надеялись, что командиром над ними будет тоже женщина, но все они оказалось были отправлены на курсы переподготовки кадров. Даже ответственный повар был мужчина.
… При первом появлении сержанта Черешни все уже собрались на плацу для маршировки. У сержанта был зловредный характер, он был высоким, мускулистым, с впечатляющей громадной фигурой. Всё что он умел и любил делать — это командовать. Он любил делать солдат из новобранцев. Ему нравилось быть жёстким человеком, и армия было лучшее место, где он мог себя проявить. Не имело значения, что на данный момент он командовал девушками, для него все солдаты были на одно лицо, независимо от того отрок это или девица.
Таня стояла в конце шеренги ещё с пятью такими же, как она. Её первые тренировки давались ей с большим трудом. К концу второй недели она смогла уже пробежать трёхкилометровый забег меньше чем за 16 минут. Любое послабление не ускользало от зоркого ока сержанта.
На следующий день он заставил их бегать снова, она бежала тяжело дыша, и это стоило Тане больших усилий. Она бежала и упала. И вот с этого момента сержант сделал из неё козу отпущения. Он решил, что ей надо быть оттренированной и выносливее лучше, чем все остальные. В один из следующих дней сюрпризом оказалось ещё одно мероприятие.
Времени было уже после полудня. Полагался некоторый выходной перерыв, во время которого девушки смогли насладиться пивом и потусоваться рядом с парнями-солдатами у местной забегаловки, возвращаясь потом к своим баракам словно с обычной прогулки. Не успела они войти в свою казарму, как были встречены сержантом Черешней. — Учебная тревога! Он немедленно объявил всем, что на них и на ещё некоторых возлагается ночной патруль по пустыне, и скомандовал укладывать вещи в рюкзаки. Когда Таня начала собирать своё обмундирование, и подумывала после заглянуть в туалет облегчитсья после пива, её новая здешняя подруга Яна уже попыталась проскочить мимо сержанта к туалетам. Тот остановил её на полпути.
— Стой, куда это ты направляешься? — Я в туалет, старший сержант. — В… А кто дал тебе на это моё разрешение? Оно было? — Нет, старший сержант, — засмущалась Яна. — Вернись назад. Поторопись упаковать снаряжение и не отстать теперь от остальных. Нам предстоит не воскресный пикник, я условный боевой бросок. Если бы я сказал вольно, значит вольно, а если я сказал паковать снаряжение, значит паковать. Сейчас не время ходить любоваться на себя в зеркале. Ты в армии, тут серьёзная дисциплина, и ты должна беспрекословно выполнять мои и другие приказы. — Я пошла туда совсем не прихорашиваться перед зеркалом, — взмолилась Яна, — мне действительно надо по малой нужде.
Некоторые девушки за спиной захихикали, приведя к полному смущению Яну.
— По малой нужде? — переспросил сержант, не обращая внимания на обстановку. — Да, старший сержант, — ответила она, стараясь не теребить ногами. — Никаких соблаговолений в туалет, пока я не отдам на то приказ, ясно?
Яна подумала, что он может шутит, но он смотрел а неё сурово и серьёзно, и она вынуждена была отступиться.
— Есть, старший сержант, — отрапортовала она, возвращаясь на своё место, и начала собираться наряду с остальными.
Сержант обернулся к другим смеющимся девушкам, и смех затих. Яна решила, что запрет возможно долго не продлится, и скоро ей будет разрешено сбегать в туалет. В этот момент Таня тоже прочувствовала, что ей сильно хочется инадо обязательно сходить в туалет. Ведь каждая из них выпила две с половиной бутылки пива (третью они поделили поровну), и по литру газировки чтоб не быть сильно пьяными, это значит 2250 миллилитров жидкости в каждой, и знала по предыдущему своему опыту, что при наличии пивной жидкости не сможет при этом долго терпеть.
Таня покосилась взглядом на дверь и коридор, ведущие к туалетам, тревожно беспокоясь, что сержант воспрепятствует и ей.
Через некоторое время все были собраны, снаряжены, и тут же они услышали приказ выходить во двор и строиться там в шеренги. Яна судя по всему была в равной по степени дискомфорте, что и Таня, им обоим уже не терпелось, хотя они обе держали себя в руках не проявляли пока никаких внешних знаков. Чувствовалось, что внутри мочевого пузыря всё наполняется и наполняется, ранит и давит в стороны, особенно внизу.
Во дворе казармы им тут же было приказано выстроиться. Яна с трудом могла ровно стоять в тот момент, когда сержант приблизился к ней. К несчастью для себя, она сильно привлекла его внимание, поскольку ноги её в этот момент были тесно и неестественно прижаты одна к другой. Сержант задержался около неё, покрутился, проверил комплектацию её набора.
Таня стояла рядом и видела, что Яна стоит сама не своя с крепко стиснутыми ногами, и одной рукой держится у себя в паху. Затем её ручки были крепко сжаты в кулачки, она пыталась не описаться прямо сейчас. Мочевой пузырь её оказался на грани взрыва, и только крепкие усилия воли удержали её от попадания струи мочи в трусы. Срывающимся голосом она решилась напомнить сержанту, можно ли ей сходить в туалет или нет, пока они ещё здесь. И тут же стыдливо опустила глаза вниз, покраснела и чувствовала себя на грани позора.
Сержант некоторое время смотрел на неё, на её потупленную голову, думая самому что сказать… , затем проговорил: — Рядовая Тан… ковски, сейчас не это надо торопиться сделать. Мы должны быстрей отправляться, пока ещё светло. Думай за себя и за других.
А за других думать было нечего. Колонна сделала поворот, разворот, и зашагала к воротам. Яна неловко подпрыгивала при строевой ходьбе, словно хромая, но она уже убрала руку с промежности. Многие другие девушки тоже были разочарованы. Они обратили слишком большое внимание на Яну, но забыли про самих тебя, и теперь уже ни одна не осмеливалась подать просьбу сержанту.
Яна тоже чувствовала нервные тики, не знала как всё это терпеть внутри, испытывала неловкость при ходьбе, но тем не менее держала себя под контролем. Она тоже осознавала, что всё выпитое пиво уже почти полностью оказалось в её мочевом пузыре, и при этом она не успела слить его в туалет, хотя в таком случае обычно делала это по нескольку раз в домашних условиях. Своевременно отливая, она была бы сейчас в полном порядке, а тут такая лажа. Она решила, что надо теперь ждать до перерыва для еды, и она тем временем сможет сбегать в кусты-колючки или другую растительность, какая окажется среди пустыни.
Тем временем сержант вывел их, как и предвиделось, в полные пески. Согласно его плану, им полагался многокилометровый переход, прежде чем они сделают перерыв. Затем, на конечном пункте, их встретит там грузовик, который заберёт их назад на базу.
Сержант вышагивал впереди всех, в то время как 20 военнослужащих девушек вышагивали за ним, построенные в три колонны. Таня умирала от желания пописить. Она чувствовала всеохватывающее раздражение внизу живота, а ходьба при это дополнительно мешала ей. Она желала, чтоб быстрее уж была остановка. Так продолжалось целый час, наконец им разрежено было свалиться для отдыха, передохнуть, и покурить для тех, кто был курящей.
К радости для Тани, одна из девушек осмелилась поднялась, подошла к сержанту и попросилась сделать пи-пи. И тут же вернулась, сказав, что «если бы мы были в джунглях, мы бы не смогли бы даже присесть от кишащих змей. А здесь еслимы присядем, мы будем у всех на виду. Нам надо добраться до базы и сделать это только в соответствующих условиях.»
«Соответствующих … условиях», — передразнила её Таня. — «Я готова сделать это прямо сейчас в песок, что бы он там ни говорил. « «Я тоже», — обрадовалась другая девушка, и как смогла заметить Таня, тут же попыталась это сделать.
Как только сержант отвернулся, она стянула свои армейские штаны, быстро присела и мгновенно пустила струю в песок. Несколько других девушек немного задержались с этим. Несмотря на всеохватывающее самовольство и безудержную суматоху, Таня не решилась сейчас вот так просто спустить свои штаны. Она помнила про наказ сержанта. Вместо этого она достала сигарету, закурила и судорожно затянулась, казалось сигарета помогла отвлечься от режущего чувства из-под мочевого пузыря.
Ровно через 10 минут они снова двинулись в путь. Итак, прошло уже 2 часа с того времени, как Таня ощутила позывы сбегать в туалет после пива, и теперь чувствовала себя в полном отчаянии. Сержант следил за тем, чтобы ни одна из них не распускалась при ходьбе. Потом была следующая остановка, и тут уж Таня сама попросилась в туалет. При этом она выглядела изнемождённо-рассеянной, чего сержант не мог не заметить.
— Здесь армия со всеми вытекающими последствиями, а не пивной бар со всеми условиями. Терпите, — таков был ответ сержанта.
Таня почувствовала резкую боль и вынуждена была резко сжаться. Сержант покосился на неё:
— Тебе что, так плохо? — Да, старший сержант, — промолвила она, стягивая коленки друг к другу и вжимаясь в полусогнутое состояние… — Солдат должен уметь переносить переходы, ему обычно наоборот не хватает воды. Если тебя угораздило так набраться заранее, кстати знаю чем, держись, пока автоматически не сделаешь это в штаны. Которые потом сама будешь отстирывать. — Старший сержант, мне надо в туалет сейчас как можно скорее. — Тебе надо в туалет, в то время как друге иссыхают от жажды среди пустыни? — Да сержант. — Наслаждайся последствиями своего неармейского поведения, и в следующий раз ты будешь благоразумнее.
Таня не знала, что ещё сказать. Она теперь была в настоящей агонии, и казалось у неё нет шансов что-либо предпринять. Она пыталась представить, чем же это всё закончится. Если бы моча так быстро не собралась в мочевом пузыре, она бы уже испарилась сквозь кожу. Да, её уже мучила жажда. Но мочевой пузырь от обильно выпитого пива заполняется быстро. Из мочевого пузыря не было пути назад, кроме как через мочеточник. И тем хуже это было для Тани. Она дёргалась как на углях и прилагала все усилия, чтобы удержать мочу в раздувшемся мочевом пузыре и не выпустить её наружу. Вся борьба происходила на 4-сантиметровом участке напряжённой уретры. Она попеременно то напрягалась, то привыкнув к своему состоянию, расслаблялась, потом истерически дёргалась и думала, как бы не описаться в обмундирование. Мочевой пузырь был уже огромным и каменно-твёрдым. Она думала, какого чёрта нужна вся эта война с арабами, в то время как в другой стране она могла бы проводить время на дискотеке.
Её отчаяние продолжалось уже долго, некоторым девушкам захотелось уже по второму сержанту, но они не пытались ничего предпринять, видя как мучается Таня. Таня вспоминала случаи, когда ей вообще приходилось писать вне дома. Обычно это происходило быстро и успешно, главное было обеспечить момент, чтобы она не оказалась ни у кого на виду.
Огонь внутри продолжал нарастать, и ещё в условиях окружающей жары возникало ощущение, что внутри неё кипятился чай в электрочайнике. На боку болталась фляга с водой, но только её сейчас на хватало. Таня уже подумывала о том, чтобы залепить свою пизду лейкопластырем из походной аптечки. Но вряд ли это можно было сделать и могло помочь, поэтому сама пыталась сдержать себя всеми силами. Никогда её она недоходила до такого критического состояния в своей жизни. Её мочевой пузырь хотя и прятался внутри тела, но выпирал немного вперёд, не вмещаясь внутри неё.
Прошёл ещё час, и затем опять был привал. Таня подумывала о том, чтобы присесть, заслониться рюкзаком, и по-быстрому мелиорировать песок. Уже стемнело, и её вряд ли можно было поймать за этим занятием. Остальные девушки удобно расположились на песке, отдыхали, и жадно втягивали в себя литры, от которых Таня так стремилась избавиться. Тем не менее она уже отсунулась в сторону, намечая место преступления.
Она уже наметила яму и принялась расстёгивать свой ремень, приспустила штаны, как ей вдруг показалось, как кто-то приближается. Судорожно она дёрнёла штаны вверх, потом опять настойчиво вниз, расставляя пошире ноги и оттягивая в сторону трусики. Она жалела, что не сообразила чуть раньше, и слишком долго копошилась. Как только она собралась выпустить струю, как послышалась команда сержанта. Очередные 10 минут, отведённые на отдых, истекли.
Прекращать никак не хотелось, но пришлось. Сейчас они должны бы уже срываться и двигаться дальше. Но она успела выпустить немного, в течение 10 секунд, и тем самым ослабить давление в мочевом пузыре. Борьба шла за секунды, и в критический момент она встала, стоя на вертикально расставленных ногах и стремительно натягивая вверх штаны. Удостоверившись при этом, чтобы прекращающая падать струя ничего не замочила из ткани.
Сержант посветил фонариком по сторонам сторону, и убедился, что все в сборе. Ох, как её сейчас хотелось продолжить! Сержант ничего не успел толком заметить, но кажется, что-то заподозрил или мог заподозрить. Таня стояла вся красная и смущённая.
Итак, в путь. Оставался ещё час пути. Таня зашагала среди остальных. Она уже была готова ссать на ходу и пустить струю меж штанин, пусть намокнут штаны, как того хотел сержант, только бы не это режущее чувство. Но поскольку давление внутри мочевого пузыря ослабло, а она мучилась от жажды, она всё же позволила глотнуть себе немного воды из фляги.
Рота двигалась дальше по пескам. За время последнего перехода сержант, когда смотрел на неё, то смотрел больше не на неё, а на её штаны. Таня знала, что осталось недолго, и она сможет выдержать, тем более что новая выпитая вода подлежала испарению и уже не могла попасть в мочевой пузырь. Итак, у неё теперь были все шансы разрушить забаву сержанта. Кроме этого она ведь знала, что грузовик уже их ждёт, и что он отвезёт их назад на базу в течение двадцати-тридцати минут.
Итак, они уже почти у цели. Скоро в темноте стал виден стоящий крытый грузовик с зажжёнными фарами. Сердечко Тани забилось сильнее, когда она делала последние шаги в темноте. Казалось конец её мучениям при ходьбе, она ведь нашла в себе внутреннюю возможность растянуть пузырь по стенкам, чтобы он больше вмещал. Всё было бы гораздо проще, если бы не ходьба, а спокойное лежание. Так часто бывало по утрам, когда она просыпалась от позывов мочевого пузыря, но было приятно понежиться в кровати. Не сейчас мочи было так много, что она беспокоилась теперь только о том, чтобы не утерять контроль, когда они будут трястись в грузовике на обратной дороге.
Сержант и шофёр приветствовали друг друга. Потом армейские девушки позакидали рюкзаки через борт кузова, а затем забрались и сами, помогая друг дружке. Кузова грузовика как раз хватало на всех, но было немного тесно. Таня оказалась позади всех, не решаясь задирать ноги забираясь в кузов, боясь потерять при этом контроль над мочевым пузырём. Под конец сержант велел ей садиться в кабину с шофёром. Это оказалось даже лучше, так как на сиденье потом меньше трясло. И вдруг бы она действительно не выдержала и описалась во время взбирания вверх колёса, или в пути от потряхиваний.
Итак, грузовик завёлся, развернулся и поехал. Таня только думала, как бы не опозориться перед шофёром. Она