Синий кафель на полу и белый на стенах или нет все наоборот, в глазах все сливается и плавает. Какое-то пятно… оно двигается, перемещается. Взгляд становится более четким, картинка более резкой, я проснулся? Где я? — вы все еще в больнице — нежный и добрый голос был наполнен заботой и проникал пряма в мозг. Картинка наконец-то восстановилась, я смог тебя рассмотреть. И конечно узнал. Ты лучшая медсестра всей этой чертовой психбольнице. Самая заботливая и самая добрая. Ну конечно самая красивая. Твою страстность и бунтарский дух выдавала красная помада и то что в отличии от других сестер ты никогда не собирала волосы в хвост, черные волосы всегда развивались… Ты стояла напротив моей кровати, спиной ко мне, я хотел поднять руку и провести в воздухе, представляя как провожу по твоим локонам, глажу их, чувствую их запах, но что-то мне не дало.
— Почему я привязан? И почему бинты на руках?
— У вас опять был срыв, на этот раз рекорд вы добежали до дверей общего коридора, там разбили стекло и порезали запястья.
— Как опять? Ничего не помню… Ничего… Вас… тебя, тебя долго не было.
— Я была в отпуске. Но пришлось прервать. Доктор сказал что чем чаще я у вас бываю, тем меньше у вас срывов и тем быстрее вы идете на поправку.
— Извиняюсь за отпуск, я этого не хотел.
— Не волнуйся — впервые за несколько месяцев ты перешла на ты — он был унылым и ужасным. Единственное, что меня развлекало перечитывание твоих стихов накарябанных на туалетной бумаге, это самый милый подарок который мне дарили.
Ты подошла к моей кровати, повернулась спиной и стала поправлять картину на стене. Бедрами ты задевала металл кушетки. Я нагнулся посмотреть под развивающийся халат. Я был прав, как всегда, никакой юбки, я видел краешки подвязок. Халат развивался из стороны в сторону, ты кривила губки, была недовольна, что ни как не можешь выровнять этот кусок бумаги с морем. Дурацкий постер. Мечтаю его сжечь. Но я давно прилепил к задней его стороне камушек чтобы он никогда ни встал ровно, а ты его поправляла. Кончиками пальчиков я дотронулся и провел по твоим чулкам, надеясь, что ты не заметишь или решишь что это случайность. Но ты заметила. Ты обернулась, волосы разлетелись в след резкому повороту, а лицо улыбалось, самой обаятельной и кокетливой улыбкой что я видел в мире.
— Знала что тебе понравится. Чистый шелк — хвастливо сказала ты, улыбка стала еще ярче.
— Мне милее то, что они скрывают. А когда меня развяжут? Я хочу покурить.
— Боюсь что не сегодня.
— И что мне делать?
— Я помогу. Где сигареты? Но это будет нашей тайной, Вам нельзя здесь курить.
— В тумбочке.
Из тумбочки ты достала пачку, нежно и плавно сигарету из нее. Сжала фильтр губами и прикурила. Я мечтал быть этим фильтром, оказаться у тебя во рту, почувствовать влажность твоего язычка. Ты протянула сигарету и вставила мне в губы. Затягивался я медленно, пытаясь распробовать и отделить вкус твоих губ от вкуса дыма. При каждой затяжке я все дальше захватывал фильтр, чтобы губами прикоснуться к твоим пальчикам. Так близко к тебе я еще не был. Счастье длилось одну сигарету. Ты затушила окурок об кровать, положила его в карман. Взяла меня за щеки, повернула к себе, наклонилась и поцеловала меня в губы, нежно и тепло:
— Это тебе за стихи — прошептала ты. Встала, поправила халат и все с той же улыбкой уже во весть голос заявила: — скоро мы будем видеться чаще, главврач поставил мне больше смен для наблюдения за вами и освободил от остальных.
— За что такие привилегии для сумасшедшего?
— Ну вы ведь особенный пациент.
— Я так не считаю.
— А еще особенный пациент для меня. Отдыхайте.
Резкой волной накатила усталость, сколько времени я пялился в этот белый потолок? Не шевелясь. Ни думая. 10 минут, несколько часов. Веки закрываются.
Сон первый.
Трава была зеленее зеленой, это был один из первых дней нового мира. Птицы пели икричали устраивая вакханалию, перелетая от густых тропических деревьев на не менее пышные и яркие словно их окрас кусты. На меня они не обращают никакого внимания. Лучи солнца ласкают мою кожу, они ее прогревают. Я нежен. Я спокоен. Я доволен, но недостаточно. Я ползу. Чешуя шуршит по траве. Я ползу к тебе. Ты этого хочешь. Ты ждешь меня просто ты этого еще не знаешь. Солнце нежит твою кожу. Я вижу тебя я уже ближе. Ты лежишь в траве. Ты спишь. Как все вокруг ты меня не замечаешь. Твоя грудь, розовые соски, манят меня я не ощущаю ничего кроме этого желания. Весь мир перестал существовать. Твое тело он пышет энергией, силой, свежестью, юностью, сексуальный магнит. Волосы расстилаются по траве, руки разбросаны в стороны, ты беззаботна и безмятежная. Я ползу нарушить твой сон. Я еще ближе. Ты прекрасна. Алые губы чуть приоткрыты. Я уже у твоих ног. Раздвоенным языком я пробую твою кожу на вкус, эта сладость сильнее любого наркотика, я медленно обвиваюсь вокруг ноги, моя кожа прогрета и тепла, ты все еще меня не замечаешь, лишь ощущаешь. Я проползаю по бедру, лаская его. Покрывая все что в вижу поцелуями своего раздвоенного языка. Проползаю по животику, даря прохладу и добираюсь до нежной груди. Языком я ласкаю твои соски, мой хвост ласкает твое тело, то обнимая и стягивая, то нежно лаская. Я окольцовываю твою грудь, хвостом я ласкаю один сосок, языком другой, я сплелся на труди. Я провожу по ней, я ласкаю ее. Из алых губ доноситься первый шепот удовольствия. Я спускаюсь ниже, обратно к животу, продолжая хвостом ласкать грудь ощущая как она возбуждаясь становиться упруже и тверже. Я сладострастен. Я пролезаю между крепко сжатых ног. Туда к теплу твоего тела. Я чувствую твою влагу, чувствую твой запах. И да, я чувствую всю сладость тебя самой. Прохладным языком я провожу вдоль горячих врат удовольствия. Я слышу твой тихий протяжный стон. Я продолжаю тебя ласкать. Весь мир замер. Кажется каждая птица, каждый куст и каждое дерево стыдливо наблюдают за нами, желая отвести взгляды но не в силах оторваться. С завистью наблюдая за нашим возбуждением, нашим удовольствием. Замер каждый листочек и каждое перышко, все оцепенело и только я дарил тебе удовольствие. Своим языком я проник чуть глубже, к заветному маленькому ключику от ворот в счастье. Я ласкал этот маленький бугорок своим раздвоенным языком. Стоны становились все громче, вздохи все глубже. Глаза приоткрыты. Ты ощущаешь меня, ты чувствуешь меня, но боишься признаться в этом, боишься лишиться сладости удовольствия. Ты раскинула ноги, позволив мне делать что я захочу. Я проникаю глубже, лаская все преддверье рая, ввергая твое сознание в ад страсти. Я возвращаюсь к твоей груди, ты водишь руками по траве, вжимаясь в нее. Я вхожу в тебя, ввожу свой хвост, ласкаю языком тело и грудь. Твое первое протяжное «ДАааа»! Мой хвост ритмично двигается в тебе. Я пробираюсь к твоим губам. Я ласкаю твою шею. Твои глаза закатываются от удовольствия. Я у твоих губ. Я целую тебя, ты ласкаешь мой язык своим языком. Пламя поцелую. Нет смысла более скрываться, Ты моя, ты вся моя, ты отдаешься мне. Моя спина расширяется, появляются плечи, вот ты уже ощущаешь мои руки на себе, обвиваешь своими ножками мои ноги. Мой хвост уже совсем не хвост. Я больше не прячусь. Кожа стала нежнее. Грубая чешуя стала мягкой. Ты кричишь, ты стонешь пронзая время. Этот момент останется навечно с этим миром пусть и будет покрыт пылью веков, пусть его сотрут в памяти. () Но этот мир будет навечно хранить отпечатки наших тел на всем мироздании. Ты впервые смотришь на меня. Ты смотришь прямо в глаза, они горят страстью и желанием не меньше твоих. Ты понимаешь кто я и что я, но от этого хочешь меня только больше. Ритмично и глубоко, я словно животное, коим и являюсь. Я откидываюсь на спину позволяя тебе то что никогда не позволит Адам. В Восторге и страхе тебя обуревает водоворот эмоций и все они прекрасны. Ты целуешьмою грудь, опускаешься все ниже.
Ты целуешь его, ты хочешь чтобы он навечно стал твоим. Ты ласкаешь его. Ты перекидываешь ногу через меня. Медленно ловя каждую секунду, получая вечное несравнимое удовольствие ты опускаешься на него. Адам никогда не позволял тебе быть главной, теперь ты оседлала сам грех. Сначала плавно, нежно, прочувствовав каждой клеточкой каждым нервным окончанием. Я провожу руками от груди к талии и обратно. И снова и снова. Ты больше не божье создание. Ты двигаешься как животное, как дикая кошка, резко но грациозно. Стоны удовольствия пронзают всю сущность проникая в каждую молекулу и оставляя там вечный след о нашей любви. Все резче и резче. Все быстрее и сильней, тебя нельзя остановить ты вся объятиях пламени страсти, сознание затянуто густым дымом удовольствия. Такого в этом мире еще не было никогда, мы первые. Мы впервые испытываем настоящее глубокое настоящее удовольствие, коктейль эмоций и чувств первый на барной стойке вселенной. Темпы выходят за грани разумного, ты уже просто скачешь на мне. Ты получила то чего так страстно желала. Пусть Адам был первым, но я стал для тебя единственным. Ты на всегда будешь моей. Сдерживаться уже нет ил, на волнах нашего оргазма прорывающего вселенную черными дырами. В последнем экстазе я могу лишь Простонать басом от удовольствия, нет прокричать: «Да! Да! Лилит!!! Лилииит!!! Даааааа… Да, ДА». «Да! Ты мой! Ты навеки мой! Даааааа» — я слышу от тебя в ответ. Ты падаешь на меня изнеможенная, обессиленная. Ты целуешь меня вспухшими от удовольствия и усталости мягкими губами, я целую тебя… Ты говоришь мне это не сон!
— Сон… Сны… Сны… — обрывки речи, кругом все мутно.
— Проснитесь, проснитесь ну же, вот так лучше. — Передо мной снова ты. Лучшая медсестра на свете. — Пора пить лекарства. Ты так странно спал, что тебе снилось?