Звонок залился пронзительной соловьиной трелью и, уже буквально через минуту, Илья услышал за дверью звонкий цокот быстро засеменивших каблуков. Ожидая, что сейчас увидит тётю Анжелику, он, быстро поправив на себе слегка измявшуюся рубаху, гордо выпрямился в струнку. Ещё мгновенье и дверь открылась ему, но на пороге возникла отнюдь не тетушка, а какая-то белокурая женщина в типичной черно-белой униформе горничной.
— Здравствуйте… — с некой растерянностью в голосе, поздоровался с нею Илья.
— Здравствуйте, — глухим грудным голосом откликнулась женщина, и тут же спросила. — Вы случайно не племянник Анжелики Витальевны?
— Так точно, именно он.
— Ой, проходите, пожалуйста. Её пока нет дома, но меня предупредили о вашем приезде. Проходите.
Блеснув легкой улыбкой, она посторонилась, и он охотно вошел в коридор очередного тетушкиного коттеджа.
Едва переступив порог, он так и замер на месте: коридор оказался не только потрясающе длинным и широким, но и пестрил как различной развешенной одеждой (преимущественно женского гардероба), так и стоящими колоннами многочисленных сапог и туфелек!
— Что же вы стоите? — спросила его горничная, вновь затворив за ним дверь. — Впервые у нас? Впрочем, да, я вас раньше здесь не видела. Простите…
— Я просто удивлен таким обильем вещей… — признался ошалевший Илья. — Словно оказался на складе женской одежды…
— Да, Анжелика Витальевна любит хорошие вещи. Она всегда держит их здесь наготове…
— Помимо дома, вы занимаетесь и ими?
— Да.
— Что-ж, я вам не завидую!
Он произнес это как можно шутливее, и это подействовало на женщину — весело сверкнув глазами, она, наконец, свободно расплылась настоящей белозубой улыбкой. Эта улыбка чем-то зацепила его — вмиг забыв об окружающем «складе», он только теперь внимательно оглядел горничную.
На вид, ей было около сорока лет. Немного возвышаясь над ним из-за высоко-каблучных черных туфель, она имела довольно симпатичное бледное лицо с зелеными кристаллами больших сияющих глаз (слегка устало глядящих из-под высоченных крыльев густых русых бровей), прямым кругленьким носом, сочными щеками, пухлыми молочно-розовыми губами и плавной округлостью небольшого подбородка. Её голову своеобразной короной украшал вытянутый конус белого чепца, а хорошо убранная назад золотистая грива волос, сверкающим потоком мягко ниспадала на плечи и спину. Сама униформа, состоящая из легкого черного платья, накрытого бело-тонкой широкоплечей накидкой с передником, шла ей просто идеально — она хорошо стройнило её пышное тело, молодило её и делало чем-то похожей на соблазнительную советскую школьницу старших классов!
Эта ассоциация зрелой женщины со старшеклассницей былой эпохи, сразу понравилась Илье, и он ответил ей не менее открытой улыбкой.
— Пройдемте, — всё так же мило сияя устами, проговорила горничная. — Я покажу вам вашу комнату, а затем попрошу к столу — обед уже практически готов.
— Спасибо, — ответил он, и, видя, что она хочет взять у него сумку, одним жестом ладони показал то, что в этом нет особой необходимости.
Прямо с этой сумкой (перекинутой ремнем через плечо), он, опустившись на пол, быстро снял свои спортивные темные кроссовки, и вскоре, уже последовал за блондинкой.
Глядя ей в спину (на коей в косых лучах солнца чарующе полыхали золотом волосы), он отметил для себя ещё то, что она, как и Анжелика Витальевна была вдвое крупнее его: у неё был точно такой же крупный зад и обтянутые темным капроном колготок сексуальные ноги! И, хоть в её движении он не угадывал откровенно шаловливого виляния бедер, тут же ощутил внизу своего живота пролившийся сок теплоты — его верного томного ощущения, сигнализирующего, об инстинктивной симпатии к объекту прекрасного женского пола.
— Вот здесь у нас ванная комната, — даже не догадываясь о страстной натуре гостя, проговорилагорничная, машинально указывая рукой на коричневую дверь справа. — А тут личная библиотека Анжелики Витальевны, в которой собранны около 5 тысяч книг самых разнообразных классиков.
Они уже шли по ярко освещенному холлу, пол которого был устлан алой дорожкой, и, от сего Илье стало чудиться, что он будто в каком-то музее, а эта «старшеклассница» его личный гид.
— А здесь у нас гостиный зал, — все тем же глухим ватным голосом, проговорила блондинка, когда они вышли на необыкновенный простор следующей комнаты. — В основном тут хозяйка любит встречать гостей и устраивать светские рауты.
При слове «хозяйка» Илья невольно усмехнулся под нос, однако, этот зал поразил его ещё больше холла: матово-янтарный, с высоким белым потолком, он тянулся от одного до иного окна на все добрые полсотни метров! На одной стороне стоял огромный темно-дубовый стол (с целым рядом примыкавших к нему изящных венских стульев) на иной было нечто танцплощадки с четой пышных молочных диванов для отдыха. По разным углам, здесь так же были расставлены несколько мраморных пышногривых бюстов самой Анжелики Витальевны, стол с темной громадой музыкального центра, ещё один белоснежный диван (только теперь в паре с овалом журнального столика) и один бурый четырехугольник бара. Светлые стены украшали многочисленные плакаты владелицы, её именные грамоты побед в различных музыкальных фестивалях, выпущенные золотоплатиновые диски, подаренные ей именные кинжалы и охотничьи рожки. Всё, здесь словно культивировало зрелую диву, и всюду проникал её огненно-страстный дух!
«Вот тебе и домик у тетки! — только и подумал Илья, ошеломленно оглядываясь по сторонам. — Действительно, не зря она столько лет кувыркалась с различными продюсерами и драла на концертах
драгоценную глотку! Не зря!»
Пораженный окружающей роскошью, он продолжал следовать за горничной и, вскоре, войдя с нею в одну небольшую комнату (в которой располагался отдел душевой!), остановился у какой-то двери.
— Вот ваша спальная комната! — услужливо раскрывая её, проговорила «черно-белая» женщина. — В ней есть всё для вашего удобства. Просторная кровать, вешалка для одежды, шкафчик, журнальный столик, бар, широкая плазма со спутниковым ТВ-вещанием на 300 каналов, и даже ДВД проигрыватель с дисками на различную тематику. Пожалуйста, располагайтесь!
— Спасибо! — поблагодарил её он, сам прекрасно всё видя. — Думаю, я здесь хорошо проведу время!
— Ладно, вы пока немного отдохните с дороги… Я позову на обед.
Мерно цокая каблуками по белому мрамору пола, она удалилась из комнаты.
Илья же, возбужденно смотря на лично отведенные ему покои, наконец, скинул с плеча сумку и, с блаженством рухнул в широкие объятия пурпурной кровати — после двух душных часов пути на поезде и ещё с полчаса жаркого мотания в такси, его действительно одолевало некое утомление.
«Ах, какой дом! Какой дом! — глядя в белизну потолка, подумал он. — Не дом, а царские хоромы! И, раз тетка на гастролях, именно я тут и буду хозяином! Нет, я буду королем этого дома! Властелином!»
От этих игривых мыслей, Илья даже слегка задался смешком, после которого с ещё пущей расслабленностью растянул молодые чресла. В сравнении с полупустыми «каморками» студенческой общаги, этот особняк действительно показался ему настоящим дворцом, и перспектива стать в нем хоть на время «монархом», бурно окатывала его волнами приторной радости!
«Общага… Институт… — продолжил размышлять он, как мартовский кот блаженно жмуря глаза и растягивая рот в довольной улыбке. — Кончено! Всё кончено! Прощай учеба, прощай навсегда!»
Так, вольно лежа в сей уютной спальной комнате сочинского особняка, он, наконец, сполна отдался тому апофеозу внутреннего кайфа, который окрыляющим чувством невероятной свободы, раскрыл перед ним будущую жизнь в сплошном радужном свете одних удовольствий!
— Иль-и-ия! —внезапно услышал он протяжный зов горничной. — Обедать!
«А эта женщина отнюдь не такая тихоня как кажется, — улыбнувшись про себя, подумал он. — Есть в её блеющем голосе что-то крепкое, зычное…»
С мимолетным ощущением «дежа вю» (словно он прибыл не только что, а всегда жил здесь!), Илья вскочил с кровати и двинулся на кухню. Ещё в дороге его плоский живот ворчливо урчал от голода, и он действительно
сейчас был не против какой-либо трапезы.
Как и всё остальное в особняке, кухня оказалась тоже элегантной и красивой. Осененная лучами щедрого июльского солнца, она райски сверкала молочной белизной кафельных стен, белыми полками, светлой раковиной и такою же белоснежной индезитовской газовой плиткой. Вторя её белизне, в ней так же гордым айсбергом возвышался двухметровый шведский холодильник, а главный стол украшала снежная мантия широкой клеенчатой скатерти.
Словно завидуя всему этому светлому кухонному антуражу, за двумя большими, хорошо вымытыми окнами, звонко шумела зеленая листва деревьев — статных деревьев густого леса, добровольною стражей плотно окружавших территорию коттеджа.
— Я приготовила вам пельмени, — проговорила горничная, увидев вошедшего Илью. — Мойте руки и садитесь за стол.
С вытащенной на стол большой дымящейся кастрюлей (из которой так и рвались вкусные запахи мяса!) она поразительно смотрелась на фоне сияющей кухни!
Вновь невольно улавливая в её голосе некие строгие нотки, Илья послушно подошел к раковине, засучил до локтей темные рукава своей фирменной рубашки, и, раскрыв кран холодной воды, подставил под неё
руки.
— Пахнет довольно вкусно, — мило улыбнувшись женщине, сказал он, начав намыливать ладони. — А с чем они — с говядиной или бараниной?
— С бараниной… — откликнулась зрелая блондинка, вываливая из кастрюли целую груду пельменей в фарфор огромной тарелки.
Сваренные пельмени, оказавшись в золотистых снопах лучей, сразу же занялись красивым «дымом» горячего испарения! Вдыхая их обильное веянье тонкостью своего обоняния, Илья, крякнув от предвкушения аппетитного яства, дабы окончательно смести с себя тень усталости, окатил прохладной водою и вытянутое лицо.
Горничная же, положив тарелку пельменей на стол, вновь возвратилась к плите, на которой с бодрым свистом поспевал и кофейник.
Вымыв руки и лицо, Илья выключил воду, тщательно протерся широким желтым полотенцем, и, вскоре уже сидел за столом.
Подавая ему чашечку горячего темного кофе, горничная спросила его:
— Вам сдобрить пельмени сметаной или майонезом?
— Пожалуй, лучше майонезом, — ответил он.
С интересом косясь на неё, он вдруг ощутил вдвойне забавное чувство — от такой её услужливости, и от того, что они оба практически были в одинаковой цветовой гамме одежды. Ведь, помимо его черной рубахи, на нем были так же и широкие темные брюки, опоясанные чернокожим ремнем!
— Подойдет оливковый? — снова спросила его она, уже достав из раскрытого чрева холодильника оранжевый пакетик заправки.
— Да, спасибо.
Горничная подошла с ним к столу, открыла небольшой колпачок и стала медленно выдавливать из него содержимое прямо на горячий ворох приготовленных пельменей.
Видя, как её толстые бледные пальцы давят тонкую плоть пакетика, из коего выплескиваются белые слои майонеза, Илья замер на месте, в одно мгновенье, представив… что она сжимает некий абстрактный член, насильно выдавливая с него потоки жирной спермы!
— Вы сами их всех состряпали? — едва не вздрогнув от такой
неожиданной ассоциации, быстро спросил он горничную, и взял со стола вилку.
— Да, сама, — улыбнувшись ему более изумрудами глаз, нежели устами, ответила блондинка.
Обильно заправив пельмени майонезом, она слизнула с пакетика остаток алым кончиком языка, и, закрыв его крышечкой, снова отнесла его в холодильник.
Не долго думая, Илья принялся за пельмешки, ставлихо поедать их горячую плоть облитую холодной «спермой» заправки: они действительно оказались потрясающе вкусными, и будто сами растворялись во рту!
— Вкусно? — спросила его горничная, вновь «улыбаясь» только лишь «лупами».
Воротившись к плите, она что-то мешала уже в иной кастрюле.
— О, да! — ответил Илья, и, отхлебнув кофе добавил. — Да, и кофе у вас тоже хорош!
Горничная ещё более сузила «в улыбке» глаза и отвела их взгляд в новое варево.
Словно удав, жадно глотая один пельмешек за другим, Илья продолжал коситься на неё.
«Её волосы столь же золотисты как у Юлии Владимировны, — подумал он. — Вот если бы на неё надеть светлую одежду, наложить на веки тени, подвести глаза и накрасить губки, то, она даже будет не менее красива…»
От златовласой головы, он медленно прошелся взглядом и по её статной спине, изгибу широких бедер, сочным «капроновым» ножкам.
Из-за столь плавных соблазнительных форм, со спины казалось, что
стоит не зрелая женщина, а молодая фигуристая деваха!
«Странно, что она одета по форме, но не накрашена, — продолжал размышлять он, опустошая пельмени. — Словно стесняется красоты… А выглядела бы как царевна… Да и чувствуется в ней что-то царское, не смотря на сию «плебейскую» одёжку…»
Он также заметил, что она весьма моложава, и констатировал то, что униформа горничной сидит на ней просто очаровательно — легкая теплота, ласково коснувшаяся его небольших яиц, была тому емким подтверждением.
«Да, у тетки песня бы поперек горла встала, если бы она узнала, что не успей я приехать, а уже положил глаз на её горничную! — усмехнулся он, слегка поеживаясь от сей приятной теплоты. — Всё-таки что-то есть в этой блондинке…»
Глядя на белокурую женщину, Илья вдруг почувствовал себя молодым
орлом, хищно рассматривающим дородную зрелую овечку. И сие сравнение его взбудоражило!
— А как вас зовут? — спросил её он, уже с некой возбудимостью поедая пельмени.
— Люда… Людмила… — отозвалась горничная, не отвлекаясь от своей готовки.
«Жаль что я не Руслан, — усмехнулся Илья, лукаво сверкнув глазами. — Но ничего, Илья ведь тоже богатырское имя — у меня есть свой дорогой «богатырь!»»
— Вы давно здесь работаете?
— Около десяти лет…
— А, кстати, сколько вам лет?
Блондинка, с вспыхнувшим удивленьем в зеленых глазах, вмиг повернулась к нему. Однако, видя, что он все-таки ждет ответа на столь бестактный вопрос, проговорила:
— Этой осенью стукнет уже сорок…
— Значит, у вас будет юбилей! Здорово! Но, должен признать, вы выглядите значительно моложе своих лет!
— Правда?
— Да. Даже мне, 25-летнему парню, вы симпатичны.
— Спасибо…
Заглатывая очередной обеленный пельмень, он едва не причмокнул от удовольствия, поняв, что его догадки были верны — горничная действительно оказалась в самом соку притягательной зрелости!
— У вас, наверное, есть семья? — продолжил он свой непринужденный допрос, снова преподнося к губам чашечку кофе. — Муж? Дети?
— Нет, у меня нет семьи… — совсем тихо проговорила Людка.
Илья сразу заметил, как на её глаза вдруг наплыла легкая тень печали, а рука, неспешно мешавшая половником что-то в кастрюле, практически застыла на месте.
«Вот и ещё одна писаная красавица, которая пропадает без мужика, — подумал он, доканчивая с кофе. — Действительно, наш мир — не мир, а сплошной абсурд!»
С каждым поглощаемым пельменем ему всё больше нравилась эта блондинка, но теперь, его симпатия к ней окрасилась ещё и в нежную тональность жалости.
Когда она подошла к нему, дабы налить ещё кофе, он, кивая на свою почти опустошенную тарелку пельменей, спросил:
— А вы не хотите?
— Нет, спасибо. Кушайте…
Налив ему новую порцию темного напитка, она опять удалилась к плите.
«Всё же она царевна, — следя за нею, думал Илья. — Пусть и без марафета на лице, но царевна… А трахателя нет! Эх, жизнь экая ты