— Умнейший из умнейших! Мудрейший из мудрейших, красивейший из красивейших, дозволь рабе твоего сердца распахнуть сундук твоего великолепия. Вынь и разверни ковёр любви. Пусть на нём расцветёт цветок…
— Люсь, а по короче, можешь? — перебил мою мать отец.
— Милый, у нас будет ребёнок!!! — дико завопила Люсьен в телефонную трубку.
Угольный порошок, находящийся в микрофоне, задымился синим пламенем и, взорвавшись, разлетелся блестящими искорками по ковру и дивану. А у папы находившемуся, в пяти кэмэ от источника сообщения, лопнула звуковая мембрана в телефоне. Правда, никто при этом не пострадал.
По истечении восьми месяцев, на свет появился синюшный комочек плоти, который не орал, как это делают вновь прибывшие в этот Мир. Нет, я не орал — я умирал, ещё не успев родиться. Умирал от асфиксии. Тогда-то я и понял, что торопиться не надо. Всё надо делать вовремя точно и в срок. Нет бы, долежать ещё месяцочек у мамочки в животе, но мне хотелось поскорее наружу.
Следует признать, что я был спокойным уравновешенным ребёнком. Не орал по пустякам, не хныкал и не просил по второму разу: «Дай!». Я был себе на уме. Но однажды в три с небольшим года, летним воскресным утром, устроил вселенский скандал. Ревел так, что иерихонская труба могла бы мне позавидовать. Мне удалось в течение всего нескольких секунд оросить всю свою одежду слезами, копящимися долгие годы в моих глазах так, что промокли даже трусики. В конце концов, я напрудил преогромную лужу на полу.
Что же явилось причиной такого неадекватного поведения спокойного ранее мальчика? Ответ лежал на поверхности, но никто не хотел его видеть. Мне вдруг пригрезилось, что мою маму постигнет несчастье, если она пойдёт в магазин, где продаются различные женские штучки-дрючки.
— Что ещё за глупости? — начал злиться папа, — ты, что возомнил себя пророком, ясновидящим?! Какое ещё несчастье?
— Да, — скромно потупив свои раскрасневшиеся от бесчисленных потоков слёз глазки, подтвердил мальчик свою готовность стать пророком и оракулом на все времена.
— Так какое несчастье?! — Спросила мама, снимая с себя плащ.
— Там обрушится потолок, пострадает много людей. Мамочка! Пообещай, что не пойдёшь туда. (перевод с детского)
— Ха-ра-шо, — по слогам сказал папа, — мы не пойдём туда. Погуляем часик в парке. И если ничего не случится, пойдём все вместе в магазин. Ну, что согласен?
— Да! — ответило дитя и пошкондыбасило в сторону своего колёсного транспорта, именуемое в просторечии: детской коляской.
Мне, естественно, не дали. Последовало умывание, вытирание и переодевание. Всего через каких-то полчаса семейство в полном составе двинулось в сторону парка, находящегося по другую сторону дороги от магазина. В парке зеленела трава, пели неугомонные пичуги, дети катались на велосипедах, колясках или просто неумело ковыляли на ещё не твёрдых ножках под присмотром своих мамаш и папаш.
Мы объездили почти половину парка, когда я вдруг завидел белеющий предмет, скрывающийся среди зеленеющей травы.
— Мячик! Мячик! Ну, мамочка, тпру-у-у! — Застучал я своей ручонкой по коляске, требуя непредвиденной остановки.
— У тебя мамочка, вместо лошадки? — Рассмеялся папа, извлекая меня из коляски.
— Не вижу ничего смешного! — кажется, немного обиделась мамочка.
— Мамочка, прости, я больше так не буду, — заканючил я, вымаливая прощения, — но мячик же, посмотри! Мячик.
Мамочка, улыбнувшись, попросила меня в следующий раз говорить: «Остановись, пожалуйста», позволила юному созданию отковылять к обочине дороги, где скрывался вожделеемый им предмет, носящий имя: «мячик». «Только ручками не трогать! Вдруг там, какая зараза!»
К сожалению, мячик оказался целым наполовину. Обозвав его «какой», молодой человек, совершив обратный путь, попросил вернуть его в колёсный транспорт. Времени оставалось совсем мало. Наша процессия медленнопродвигалась к выходу из парка…
Внезапно из магазина послышался странный шум, как будто произошло маленькое землетрясение. Здание вздрогнуло, кто-то огромный откашлялся и из открытых дверей и окон появились клубы пыли. Оттуда послышались человеческие, и нечеловеческие крики боли, страха, и мольбы о помощи. Мама с папой посмотрели друг на друга, их лица побелели. Внезапно мамочка выхватила меня из коляски и стала в исступлении целовать, крича при этом, обливаясь слезами: «Дорогой ты мой, милый мой, любимый мой, сладенький мой!»
После этого случая они долго выспрашивали меня, откуда я узнал. Но конечно неразумное дитяти ничего толком сказать или объяснить не могло. Списав происшедшее на совпадение, потом выяснилось, что потолок не падал — упала стена, придавив несколько людей. Никто не погиб, но пять человек попали в больницу с тяжёлыми и не очень ранениями.
Однажды нас пригласили на день рождения маминой подруги или родственницы. Находясь на приличном расстоянии от виновницы торжества, я, внезапно направив свой указательный палец в низ её живота и, сделал шокирующее заявление:
— У тёти течёт кровь… Пусть она приложит туда кошку.
Все замерли. Мама, схватив меня за руку, уволокла в ванную для выяснения:
— Что ты такое говоришь? — Гневно вопрошала она меня, — какая кровь? Какая кошка?!
— Красная, — пожимая плечами, будто не понимая, отчего она злится, ответил я, — а кошку зовут: Бася…
В дверь постучали… Вошедшая именинница сказала: «Он прав…», и что-то прошептала на ухо маме, докончив вслух: «… Но откуда он узнал?»
— У него очень сильно развитое обоняние, — внезапно нашлась моя мамочка.
Все повеселели, и праздник продолжился, как ни в чём не бывало. А кошка ей действительно помогла, но я уже не узнал об этом — пятилетнему мальчику ещё рано было узнавать о таких вещах. Сказали значительно позже, когда я подрос и мне стали известны подробности особенностей женского организма.
***
Первое сентября в школе было омрачено тем, что дотоле сидевший тихо и мирно ученик на четвёртой парте среднего ряда, внезапно соскочил и дико заорал на весь класс: «Осторожнее!!». Учительница вздрогнув, сделала неловкое движение рукой…
Стоявшая на краю стола ваза с цветами, попыталась сверзиться вниз, чтобы разбиться на тысячи осколков, но ей не дали. Резвый первопартник поймал её и, сделав по инерции два шага, «вмазал» стеклянный предмет под дых училке, оказавшейся прямо перед ним.
Та вскрикнула: «Ой!», ученик сказал: «Ай!», класс выдохнул: «Ах!». Вода выплеснулась, поливая несчастных с ног до головы. Цветы, зацепив учительские очки, отбросили их далеко в сторону. Всё это произошло за считанные секунды. Все смотрели на меня, а я смотрел на пустые дужки очков и молчал. Мне казалось, что они смотрят на меня с укором…
Вернувшись, домой после своего первого посещения учительской, (позже они стали там постоянными посетителями) родители поинтересовались, зачем я это сделал. На сей раз, я решил отмалчиваться. Я был уверен, они найдут всему этому разумное объяснение. И они нашли. Папа сказал, что по теории вероятности — это вполне объяснимо. Он уповал на теорию падающего бутерброда всегда маслом вниз.
— Это ошибка, — говорил он, — бутерброд падает одинаковое количество раз маслом вниз или вверх, но помнят только те, когда маслом вниз. Твои предсказания тоже не всегда сбываются. Конечно, если они сбываются, все в шоке, а если нет, то про них тут же забывают, как и с бутербродом. Но я записал…
Папа ушёл в спальню и принёс оттуда толстенную общую тетрадь, куда он и мама всё записывали. Сбывшихся предсказаний было в десять раз меньше, но помнили, конечно же, только те которые сбывались.
— Сегодняшняя «катастрофа» в школе, вызвана тобой, а не твоим предсказанием! Ничего бы не произошло, если бы ты не вскочил и не напугал учительницу своим криком, — сказала мама, — это надопрекратить, ни какой ты не пророк и не ясновидящий, всё это объяснимо. Пообещай нам, что…
— Я не могу этого пообещать, — перебил маму провидец, — потому что … кто-то как будто толкает меня совершать эти ПОСТУПКИ и говорить пророческие слова. Мне кажется это даровано мне кем-то свыше.
Вот тогда-то родители заподозрили во мне больного каким-то психическим заболеванием. Психологи, невропатологи и психиатры разводили руками не находя у меня каких либо отклонений. Когда они просили меня предсказать им будущее, руками приходилось разводить мне. Я не мог делать этого по приказу или просьбе. Всё происходило спонтанно и неожиданно.
Однако меня всё же упрятали в дурдом за то, что я бросил в переднее стекло движущейся мне навстречу машины огромный булыжник. Камень я подобрал, загодя, проходя мимо стройки. Я попал точнёхонько по кумполу водиле, расхвостав лобовое стекло. Он затормозил и долго не мог уехать, дожидаясь милицию и врачей.
В моём видении он, проехав несколько метров, находясь в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, въехал на тротуар и задавил семью из трёх человек. Молодую пару, толкающую перед собой коляску с маленькой девочкой. Я пожертвовал собой, возможно своим будущим, но оно того стоило. Стоило лишь только потому, что чуть позже, мимо меня прошла ТА пара, катя перед собой коляску с младенчиком. Они о чём-то весело разговаривали, направляясь, домой с покупками.
Я был уверен, что сделал всё правильно. Не уверены были милиция и врачи. Теперь, совершив ПОСТУПОК, я стал социально опасен и меня посадили в тюрьму. Я ничего не скрывал и рассказал, как всё было. Экспертиза на присутствие алкоголя в крови водителя не проводилась. Ведь он не успел нарушить правил. Нападавшим в тот раз был я. Правда свидетели показали, что от шофёра разило за версту спиртным, но на следствии потерпевший показал, что промывал рану водкой и немного выпил, но уже после случившегося…
Суда не было, меня направили на лечение в психушку. В тот раз я спас его от тюрьмы, но не смог спасти от смерти. Через несколько месяцев, он, вновь находясь в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, совершил аварию. К счастью, кроме него никто не пострадал.
Шло время… Через полгода мне позволили бывать дома под жёстким надзором родителей в выходные и праздничные дни. Конечно, я и дальше совершал ПОСТУПКИ, спасая людей, предвидя их будущее. Никто и ничто не могли меня удержать. Но стоило мне опять совершить ПОСТУПОК, как я оказывался в застенках больницы, с заменой лёгкого режима строгим. Родителям позволялись только краткосрочные свидания под надзором сотрудников больницы.
Я знаю, что принёс много страданий своим маме и папе.
В день моего восемнадцатилетия им позволили посетить меня в больнице. Голова папы была покрыта сединой, а мама выглядела значительно старше своих 38-и лет.
— Сынок, ты теперь стал взрослым, — сказала она, ласково поглаживая меня по щеке, — мы не считаем тебя больным, может уже хватит? Пора взяться за ум. Перед тобой лежит целая жизнь. Неужели ты собираешься провести её в этой больнице?
— Мам, я тоже не считаю себя больным, но не могу ничего с собой поделать, но я верю, что этот дар дан мне кем-то свыше, для того, чтобы я совершал ПОСТУПКИ, спасая жизни и здоровье людей…
На самом деле я знал. Знал своё будущее. Такие люди, как я нужны стране. Их способности должны служить на благо обществу. Я верил, что за мной вскоре придут. И они пришли…
К несчастью это были не слуги народа, а слуги криминального авторитета нашего города.
— 2-
Я должен был это сделать. Пусть ценой своей жизни, но должен! Я видел, как они выбрасывали мёртвых людей на асфальт. У меня случился припадок, когда они выбросили третьего — это была женщина. Вероятно я всё же был болен. Я разбил свои руки и голову в кровь, дико крича: «Выпустите меня! Я должен им помочь!». Но никто не хотел меняслушать. Меня не слышали. Потом это всё случилось…
В тот день семеро преступников захватили огромный магазин, требуя выкуп за жизнь заложников в миллион долларов. Каждый час они убивали по одному, выбрасывая трупы из окна…
Её звали Ирина. Она была ведьмой. Я точно знал это. Однажды мне приснился сон, будто мы летим совершенно голые куда-то. Не знаю куда. Нам навстречу попадались изумлённые птицы. Понятно! Не каждый день встретишь голых людей, парящих в небе… Это было так эротично. Проснувшись, я долго не мог прийти в себя, отойти ото сна.
Ира работала санитаркой. Ночной санитаркой. Почему-то всегда ночной. В этом была сокрыта какая-то тайна. Но тогда я не знал какая. Мне пришлось рассказать ей об этом сне. Я очень стеснялся, описывая все подробности, но она даже ни разу не улыбнулась, внимательно выслушивая мой рассказ.
— Георгий, — объяснила моя будущая женщина, — в тебе говорит скрытый потенциал, нераскрытая сексуальность. Ты ведь давно не мальчик, но ещё не познал ни одной женщины. Я помогу тебе. Только пообещай, что это останется между нами…
Я пообещал. Она подарила мне много незабываемых ощущений. Вкус тела женщины. Я как бы вновь родился. Я познал Бога. Нет, Богиню! Её губы играли с моим телом симфонию любви, а нежные руки будто перебирали струны арфы моей души. Это было так прекрасно, так восхитительно, что на короткое время мне пришлось забыть обо всём! Даже о моём предназначении.
Однажды утром, когда её милая головка лежала на моём плече, всё разрушилось. Мир рухнул. Мой Мир рухнул. Мой дар вернулся ко мне. Я всё увидел, но меня никто не выпустил. Мне не поверили. Так было всегда. Мне никто не верил! Даже моя родная мамочка.
Магазин взяли штурмом, более половины заложников погибло. Я узнал об этом из утренних газет. Мне хотелось умереть. Меня не покидало чувство никчёмности и вины. Я казался себе ни способным, ни на что. Мои слёзы орошали лицо, но никого это не интересовало. Ремни приковывали пророка к специальной кровати. Я ел и спал. Спал и ел… Та женщина, которую выкинули третьей, явилась ко мне во сне. Она прокляла меня, потому что я ни чего не сделал, чтобы спасти их жизни.
Тогда я попросил ведьму помочь мне.
— Ира! Верни меня в прошлое. Я хочу, чтобы никто умер!
— Хорошо! Я сделаю это! Но пообещай, что отныне и навсегда ты станешь подчиняться только мне! Будешь делать то, что я хочу. Стань моим рабом!
Я пообещал. Я стал её рабом. Она вернула нас в прошлое, до прихода преступников. Там мы в течение нескольких минут разбросали по всему залу дымовые шашки. Милиция заполонила здание и потребовала всех покинуть его. Люди в масках приехали в назначенный час, но не решились на отчаянный шаг. Некого было брать в заложники. Уехав, не солоно хлебавши, они решили совершить налёт в другой раз. В какой? Это должен был им подсказать я. Ирина была дочерью Боровика, авторитета нашего города и ближайших окрестностей, а я был её рабом. Рабом клятвы…
— Ну, шо, Гоша, расскажешь, как нам организовать следующую тему. Ты ведь нам задолжал и не мало, не находишь?
Боровик быстро прохаживался взад и вперёд, будто вспоминая годы, проведённые им в тюремной камере.
— Не нахожу, — усмехнулся я.
Меня не били. Ирочка очень просила папу не делать этого. Вероятно, поэтому я хорохорился:
— А Вам не кажется странным, что Ваша дочь помогала мне?
— Не кажется! С неё спрос особый, но сейчас я спрашиваю с тебя: «Да или нет?»
— Нет!
— Папа, пожалуйста, пожалуйста! Не делай этого. Он не выдержит, прошу тебя! — Ирина, войдя в камеру пыток, бухнулась на колени перед отцом и, обхватив его ноги, заливаясь слезами, просила не делать чего-то мне.
Я не знал что это, но по моей спине поползли мурашки страха. Липкий пот, начал путешествие от основания шеи. И вдруг я увидел своё будущее. Такого со мной ещё никогда не бывало. Я видел чужое бесчисленное множество раз. Но своё впервые…
Перед